Сочинения. 1912–1935: В 2 томах. Том 1 (Марр) - страница 3

На первую страницу

До поступления же в гимназию я написал ряд поэм и стихов анийски-семейного цикла. Потом идёт период ученичества, разнообразившийся дамским элементом, до встречи с Гордеевым, когда я резко приобретаю физиономию свою в «4 Г». Затем опять ученичество и в 1928 году ренессанс.

Дальнейшее неизвестно.


6/X/1928

Стихотворения

Студенческие годы

1912–1917

«Раненный тяжко, во мраке лежу я, тебя ожидая…»

Раненный тяжко, во мраке лежу я, тебя ожидая.
Смерть подошла, и врачи бессильны меня исцелить.
Взглядом смерть отогнав и слова на устах заморозив,
Нежной лаской своей снова мучай меня, Петербург.
Прыгай, мощный старик, хлопай звонко в ладоши,
Пей, люби, торопись встретить смерть молодым.

СПб. 1912/13

«Когда с неба падают три капли крови и голодная ночь жадно…»

Когда с неба падают три капли крови и голодная ночь жадно
тянется к ним.
Когда воздух становится плоским и тихо молятся в своих
берлогах угрюмые звери.
Когда молчит земля и закрыто всезнающее око её.
Тогда выходит плакать чужими слезами мудрый Туберкулёз.
Одиннадцать ног у него и первая – Лабон, а вторая – Рам.

<1912–1913?>

«Я господин своей судьбы…»

Я господин своей судьбы,
Она в моих руках.
Мои слова – мои рабы
И раб мой каждый шаг.
Кратка как миг, легка как тень,
Непрочна жизни нить.
Рождает тьма весёлый день,
Чтоб вновь его сменить.
Пускай спешат за годом год,
Я жизни очень рад.
Когда хочу, бегу вперёд,
А то – бегу назад.

Рождество 1913 Финл.

«Развожу я чистый спирт…»

Развожу я чистый спирт
Тёплым чаем.
Шёпот гордых, нежных мирт
Нескончаем.
Голос моря так тосклив,
Пахнет йодом.
Нет прохода в мой залив
Пароходам.
Плачут волны в полусне
Тихим хором.
Не видать уж больше мне
Новых форм.

Шувейр 1914

«Открыта дверь. Навьючены верблюды…»

Открыта дверь. Навьючены верблюды.
Вот колокол уныло скажет «в путь!»
И караван потянется отсюда
На новые места куда-нибудь.
И я пойду за ним. Куда? Не знаю.
Я всюду двигаться готов.
Ночь беспросветная, беззвучная, немая —
Её наполнил гул колоколов.
Мне посох странника укажет все дороги
Семью и дом заменит караван.
Под звон колоколов мои босые ноги
Покроет прах далёких стран.

<1914>

«Открыта дверь. Навьючены верблюды…»

Затихла ругань на реке.
На улице туман.
И дико стонет вдалеке
Избитый хулиган.
Не слышно говора в саду.
Лишь ветви шелестят.
Где лучше город я найду,
О ты, мой Петроград?

1914, XI, понед.

«Весь в коросте, покрытый гнойным струпом…»

Весь в коросте, покрытый гнойным струпом,
Лежал в живительной тени
Седой мертвец с прокисшим пупом —
Молла из города Ани.

<1914>

«Я стих, облечённый в чужую форму…»

Я стих, облечённый в чужую форму,
В чужой фуфайке, в чужих штанах.
Следующая страница