Выпили.
Поставив стопку нас стол, Василиса решительно сказала:
- Вы идите, Дмитрий Дмитриевич, покурите на воздухе, пока я вам тут постелю.
- Тарабрин сказал, что ты в море купаться любишь, - спросил я, вставая с дивана.
- Люблю, только хорошие места далеко отсюда. Лошадь надо брать с двуколкой.
- Зачем лошадь, когда у меня есть автомобиль. Он быстрее домчит, только успевай дорогу показывать.
- Идите уж курить, - поторопила меня хозяйка. - А то, как стемнеет, на свет мошка разная налетит, окно не откроешь.
В тамбуре я вынул и снова засунул в карман пачку сигарет.
Открыл «окно» к себе домой, на первый этаж в подъезде, ударившись с непривычки плечом о стену.
Дома слазил на дальнюю антресоль, в которой у меня, как у гоголевского Плюшкина, хранилось всё, что рука не поднялась выбросить. Нашел там тонкую пачку советских четвертных билетов, оставшихся необменянными с 1993 года. И улыбнулся победно. Где брать бусы я уже знал.
Открыл ««окно»» в полдень во дворах Якиманки за церковной оградой храма Иоанна-воина у мусорных контейнеров. Якиманка в это время называлась еще улицей Димитрова. На мое счастье никого не встретил, кроме бродячих котов.
Распугав местное дворовое собрание кошачьих депутатов, вышел на улицу и уверенным шагом вошел в ««Художественный салон»».
Пройдя мимо прилавков с причиндалами для художников, прошел сразу к витринам с изделиями народных умельцев. И там увидел то, что мне было нужно.
Это ожерелье привлекло меня сразу – крупные полированные кораллы красного цвета в филигранном серебре. Кубачинская работа. Цена была для советского человека отпугивающей – сто двадцать рублей. Для многих тогда – месячная зарплата.
Поговорив пару минут с продавщицей, стал обладателем еще пары серебряных серёг с подвесками из таких же кораллов. И как бы - работой одного мастера.
Оказавшись вновь у дверей желтого вагона в далёком прошлом, с удовольствием закурил американскую сигарету, наслаждаясь качеством, с которым давно уже табак и в Америке не делают.
Тихо, тепло, небо вызвездило, саранки поют. Благодать!
Хорошо быть проводником. Столько проблем с ходу решаются.
Помню, я на это ожерелье в своё время долго облизывался, заходя в салон по два раза на неделе, пока не решился купить его первой жене в подарок - гонорар неожиданный подлетел за брошюрку в обществе ««Знание»». Пришел весь из себя гордый в салон, с деньгами на кармане, а ожерелью этому кто-то уже приделал ноги. Купил, не поскупившись.
Было это в году так тысяча девятьсот семьдесят седьмом. Вот я и выбрал время распухания собственной жабы от дороговизны филигранной вещицы. И успел перехватить.