Василиса всё это время возилась со мной как родная мать, хотя в первый момент жутко на меня обиделась. Потом вроде как поняла, что ничего личного... Просто болезнь внезапная приключилась. Не ко времени. Но когда это болячки прицепляются ко времени? Даже к школьникам они норовят являться в каникулы.
Возилась со мной Василиса, сочувствовала и жалела по-бабьи. Самоотверженно ухаживала как сестра милосердия за раненым бойцом.
Один раз только тихо ужаснулась, когда увидела на столике чайное блюдечко, полное моих зубов. Бывших моих.
Тут же попыталась меня успокоить. Вздохнула и произнесла несколько обречённым тоном.
- Мужика и беззубого любить можно.
В ответ я разжал кулак и на ладони протянул ей оставшиеся у меня коралловые серьги.
Обтёрла она моё вспотевшее лицо водой с уксусом, чмокнула в щёку и только тогда взяла подношение. Хотя и скокетничала.
- Лишнее это, но мне приятно.
И моментально отбежала к зеркалу мерить серьги, прикладывать эти висюльки к своим ушам.
- Значит ли это, что наша договорённость о походе к морю ещё в силе? – спросил я в ее спину.
- От вашего здоровья зависит. Я всегда готова в море поплавать,- вертела Василиса головой перед зеркалом.
Провёл языком по еще опухшим дёснам и махнул рукой.
- Поехали.
Море.
Для москвича море - всегда событие. Особенно море тёплое.
Керченский пролив в этих временах больше походил на широкую реку, покрытую многочисленными песчаными островами. Если на противоположном берегу понастроить домов, то все бы напоминало бы мне турецкий Босфор в Стамбуле. Тот тоже больше на реку похож, чем на морской пролив.
Холмистая лесостепь обрывалась высоким земляным обрывом, который местный люд обзывал скалами. Внизу под обрывом – небольшой песчаный пляж, ограниченный крупными валунами, меж которых билась и крутилась волна. Запахи дорожной пыли и степного разнотравья внезапно перебили запахи йода и соли.
Вниз вела только узкая вихляющая по обрыву тропинка. Так что машину мы оставили наверху, а сами вниз пешком потопали. Василиса впереди. Я за ней, как за Сусаниным, хватаясь для баланса за колючие кусты шиповника.
Не успел я разложить покрывало с полотенцами, как Василиса, резво скинув с себя сарафан и рубашку, смело пошла в воду голышом, совершенно меня не стесняясь. Только косынка осталась на её голове.
Стоял я и напряженно думал, как самому быть – плавки снимать или нет? Вроде как на нудистском пляже в плавках не положено. И что знает Василиса про натуризм? Это вообще тут так положено или только для меня?
Пока размышлял об этом, Василиса плюхнулась в воду и поплыла сажёнками. Даже насладиться ее ладной фигуркой не успел. Раз-з-зява!