Двадцать восьмого июля 1919 года секретарь исполкома Коминтерна Ян Берзин посылает срочное письмо Григорию Зиновьеву. «Переговорив с Владимиром Ильичом, мы пришли к заключению, что пяти миллионов мало, что нужно увеличить отправляемую сумму до двадцати миллионов франков (приблизительно один миллион фунтов-стерлингов). Соберут ли сразу такую сумму, неизвестно. Сегодня была Дмитриева, поедет в Питер и привезет нам деньги и ценности. Необходимо написать Hoglund’у[233], как они должны распределять полученные деньги. Известную часть (скажем, половину) просто сохранить как запасной фонд, остальное надлежит распределить между коммунистическими и левосоциал-демократическими группами Западной Европы и Америки, причем спартаковцам нужно дать сразу ту крупную сумму (несколько миллионов), они давно просят, мы не могли отослать главным образом из-за волокиты, с которой связано получение кредитов из ЦК». И далее: «Во всяком случае, написал письмо Hoglund’у с целым рядом практических указаний. Они же люди наивные, странно, например, поучать их, чтобы ценности реализовывали в различных странах, а не в своей только столице, чтобы фонд хранили в разных местах, причем у благонадежных лиц, а не у себя…»[234]
Управляющий делами исполкома Коминтерна товарищ Клингер в письме главе исполкома Коминтерна Зиновьеву рисует дальнейший маршрут для драгоценностей: «Во вчерашнем заседании Бюро послал доклад т. Круминой, приславшей из Берлина и обрисовавшей углами положение заключенных спартаковцев в Германии, было решено ассигновать один миллион рублей в распоряжение т. Фукса и Леви для облегчения страдания этих несчастных. Миллион этот должен быть вычтен из суммы, отправляемой пароходом, и направлен через Стокгольм в Берлин»[235].
У «кладовки Ленина» было два важных филиала – в Таллине и в Риге. Со слов ювелира-свидетеля парижские «Последние новости» от 19 мая 1922 года сообщали: «Там можно было видеть целые горы бриллиантов, жемчугов, изумрудов, рубинов, сапфиров и других камней… это зрелище напоминало сад Аладдина из “Тысячи и одной ночи”…».
Для отправки пролетарской помощи в Европу было только два пути. Один из них пролегал по территории Эстонии, через так называемый вайдогский этаппункт, где курьеры становились пассажирами моторного бота «Роза». Для скандинавских стран существовал и специальный конспиративный путь до Мурманска, а оттуда уже через Норвегию в столицу Швеции[236]. Кроме того, в Стокгольме сосуществовали два русских посольства: советское и то, которое представляло власть уже почившего Временного правительства. Советское выдавало визы в Германию, с которой был заключен Брестский мир, а посольство Временного правительства штамповало визы в Англию и Францию, куда большевикам был путь закрыт. Однако, имея нормальные подложные документы, визу Временного правительства можно было легко получить.