— Я не хочу ничем ее мазать.
— Останется шрам, Скотт, — нахмурилась она. — Наверняка ты не хочешь…
— Нет!
Свирепость в его тоне заткнула ее. Она сглотнула и присела на край кровати.
— Я просто пыталась помочь.
— Я знаю, мам, — его лицо смягчилось. — Я просто… я не хочу терять шрам. Это случилось со мной. Я этого не забуду.
Конечно, нет. И она не пыталась заставить его забыть. Она просто хотела исцелить его. Снаружи и изнутри.
— Мы скучаем по тебе, Скотт. Тебе не нужно запираться здесь.
— Я не хочу ни с кем разговаривать.
— Я знаю, но Скотт… — она сдержала желание задать ему дюжину вопросов и удовлетворилась одним: — Почему ты сказал, что сбежал? Почему не сказал, что он тебя отпустил?
Он откусил кусок бургера и прожевал, напряженно глядя на стену. К тому времени, как он отер рот — он никогда не вытирал рот, — она была готова потянуться и встряхнуть его.
— Я не знаю. Других он не отпускал.
В новом заявлении полиции Скотт рассказал, что Рэндалл снял с него наручники и засунул в багажник машины, а потом отвез на заправку в нескольких милях от их дома, где вытащил его и сказал, что он его отпустит, но только если Скотт отправится домой.
— Я другой, — сказал он голосом, исполненным чувств. — Особенный. Поэтому он меня освободил.
Особенный? Что-то в том, как Скотт это произнес, нервировало Ниту. В его голосе слышалась благодарность, искра гордости виднелась в глазах. Он даже приложил руку к груди, словно защищая рану.
— То есть ты думал, что мы тебе не поверим? Поэтому солгал?
Он проглотил еду и потянулся к газировке.
— Да.
Материнская интуиция забила тревогу, как делала с момента его возвращения домой. Он лгал. С первого раза и до сих пор. Противоречивые доказательства, которые она отметала ранее, теперь начинали накладываться одно на другое. Только ранее утром адвокат напомнил, что полиция не нашла его ДНК в багажнике машины мистера Томпсона. У нее кончилось терпение.
— Скотт, посмотри на меня.
Он повернул голову, посмотрел ей в глаза, но в его взгляде не было понимания.
— Мне нужно, чтобы ты сейчас рассказал правду. Без твоего отца, без полиции. Просто поговори со мной.
Он моргнул.
— Скотт? — продолжила она. — Что ты скрываешь?
Он вернулся к чизбургеру, оглядел его, медленно наклонил голову и откусил.
Ее раздражение возросло. Да, он пережил травмирующие события. Да, она была благодарна, что он дома. Но человек сидел в тюрьме по его показаниям. Ресурсы полиции и округа были брошены на подготовку судебного дела на основании его слов — его лжи. Из-за его новой истории уходили бесконечные часы на пересмотр улик, отчетов и стратегий защиты. И все равно он не хотел об этом говорить. Он был счастлив рассказывать всем подряд лживую историю побега, но теперь — когда правда вышла на свет — закрылся.