— Первый черновик, да. Мне надо определить, применим он к субьекту или нет.
— К Рэндаллу, — прояснил он.
— Да. Я готова поговорить с ним на этой неделе, если можно это устроить.
— Конечно. Просто дай знать, в какой день. Я все улажу.
На этой неделе я буду сидеть напротив предполагаемого Кровавого Сердца. Я с небрежностью сказала про необходимость встречи, будто меня это не волновало, но на деле я думала об этом постоянно. Подойдет ли он под мой портрет? Насколько высокий у него эмоциональный интеллект? Как он отреагирует и какие вопросы нужно задавать?
— Я бы хотел увидеть, что у тебя уже есть.
Я открыла духовку и взглянула на жаркое, которому оставалось готовиться еще четыре минуты.
— Мне просто нужно обдумать еще несколько моментов. Я могу переслать тебе его завтра.
Он прислонился к стойке и ослабил узел галстука.
— Тебе все еще кажется, что что-то не так?
— Да, — признала я. — Но есть еще один момент, который я хочу обсудить.
Он выжидательно вскинул брови.
— Я буду честной в своей оценке. Если ты вызовешь меня в суде, я скажу правду, включая то, как Рэндалл Томпсон подходит под портрет.
— Эй, — он поднял руку, останавливая меня. — Если бы мне нужна была марионетка для присяжных, я бы не тратил время попусту, давая тебе дела. Я бы просто сказал тебе, чего от тебя хочу.
— Ладно, — это было справедливо. — Я просто хотела убедиться, что мы это прояснили.
Он опустил руку:
— Почему ты уверена, что Рэндалл подходит под твой портрет? Ты его изучала? Потому что это ты мне говорила…
— Я ничего не искала о Рэндалле, — резко сказала я. Таймер взвизгнул, и я его отключила, а затем засунула руки в две толстых прихватки. — Но я знаю базовую информацию об аресте. Есть показания жертвы и улики.
— Ты говоришь о коробке сувениров, — он потер челюсть, скребя пальцами по короткой щетине, и я запомнила это на случай, если это являлось характерным знаком.
— Да. Ты зациклился на невиновности человека, у которого в доме нашли части жертв и чье имя назвал Скотт Харден, — я стащила прихватки. — Ты зря тратишь деньги, нанимая меня. Не имеет значения, какие психологические теории я выдвину в суде. Они его приговорят. — Потому что он виновен.
Как говорил мой первый профессор по логике и рассуждениям, если что-то пахло дерьмом и на вкус было как дерьмо, тебе не нужно видеть, как оно появляется из лошадиной задницы. Я подняла руку и спросила его, как мы должны были знать, какое дерьмо на вкус.
Если рассуждать логически, Рэндалл был виновен. Тогда зачем Роберт его защищал? Чтобы подобраться ближе к человеку, убившему его сына? Наказать его каким-то другим способом?