– Мне жаль. Разлука с братом или сестрой – это так тяжело. Хит, по крайней мере, вернется домой и останется.
Даже он знал, что держаться за руки на публике – это неприлично… даже в перчатках. Но если этого не видит никто, кроме них двоих, то какая разница? Если ему это нравится – а Джо это нравилось, – и она сама начала это, то он будет держать ее за руку столько, сколько она позволит.
Внезапно он почувствовал, что чем дольше будет длиться спектакль, тем лучше. И это разительно отличалось от того чувства, с которым он пришел. Джо обратил взор к тому, что происходило внизу. Очевидно, в оперу люди действительно ходили на других посмотреть и себя показать. Леди и джентльмены вертели головой туда-сюда, подмечая, кто, где и с кем.
Джо не мог сдержать улыбки, поскольку наблюдать все это сверху было куда удобнее, чем смотреть снизу вверх. Никто из сидевших внизу не мог видеть их с Оливией скрещенных рук. Даже те, кто сидел сзади них, не подозревали об этом неприличии. Очень приятном неприличии.
Герцогиня бросила на него многозначительный косой взгляд. Но он, конечно, не означал, что она знает о происходящем. Скорее всего, взгляд относился на счет молодого человека, сидевшего рядом с его сестрой. Может, она знала, что этот виконт мот?
Джо вопросительно выгнул бровь. Герцогиня ответила тем же и перевела взгляд на сцену. И при этом улыбнулась! Конечно, он не представлял, в чем дело, да и не мог представлять. Что происходит? Временами женщины его озадачивали. Он их не понимал. Кого он понимал, так это молодых людей. Ему хватило бы нескольких слов с воздыхателем Розалин, чтобы понять, чего он стоит.
В зале стало темнее. Секунду спустя свет упал на расшитый синий занавес, который раскрылся, и на сцене показалась женщина среди декораций, представляющих пастбище. Рядом с ней радостно скакал живой ягненок. Пока она пела своему стаду сладкую лирическую песню, к ней подкрадывался мужчина, переодетый волком.
Джо невольно взглянул на безусого молодого человека, сидевшего подле Розалин. Он выглядел безобидным, но мог оказаться хищником, как в опере. Но даже если он был благороднейшим пэром, Джо все равно не испытал бы к нему тепла, потому что он мог забрать Розалин. Джо никогда не мог понять, почему Ma настраивала ее выйти замуж за титулованного человека из другой страны.
Он перевел взгляд на сцену, где пастушка пела своему стаду очередную серенаду. Но основное его внимание по-прежнему было сосредоточено на теплой руке Оливии.
Когда взгляд Джо опустился на публику в партере, он заметил одно лицо, которое не было обращено к сцене.