Конечно, враждебность и неприятие большевистского режима правящими кругами ведущих капиталистических государств являлись неотъемлемыми чертами их позиции по отношении к СССР. Тем не менее подход к международным событиям, определявшим внешнеполитический курс советского руководства в этот период, затруднял проведение гибкой прагматической дипломатической деятельности в отношении отдельных стран, что в конечном счете не отвечало интересам безопасности СССР и поиску союзников за рубежом.
Далеко не лучшим образом на внешнюю политику СССР влияла деятельность Коминтерна с его установками на «вызревание объективных и субъективных предпосылок» пролетарских революций в зарубежных странах. VI Всемирный конгресс Коминтерна, открывшийся 17 июля 1928 года, принял Программу и Устав Коммунистического Интернационала, где говорилось, что эта организация представляет собой «единую мировую коммунистическую партию». Грядущий исторический период рассматривался как «приближение нового тура революций и войн»[127]. В тезисах конгресса содержались две противоречивые установки: с одной стороны, ставилась задача бороться против новой войны, с другой – указывалось на создание предпосылок «превращения пролетариатом капиталистических стран империалистической войны против Союза Советских Социалистических Республик в гражданскую войну против своей же буржуазии»[128].
VI конгресс одобрил стратегическую установку, согласно которой в капиталистических странах коммунистам противостоят две в одинаковой степени враждебные политические силы: открыто реакционная (фашизм) и демократически-реформистская (социал-демократия). В соответствии с этой линией отвергалась возможность союза коммунистов с социал-демократическими партиями и таким образом закреплялся раскол в мировом рабочем движении. 6 ноября 1929 года Политсекретариат ИККИ подчеркивал наличие «обстановки растущего революционного подъема»[129].
В секретном циркуляре Коминтерна в ноябре 1930 года всем компартиям определялась общая задача коммунистов: «переломить хребет социал-демократии и практически приступить к завоеванию большинства пролетариата», «во всеоружии встретить надвигающиеся бои»[130].
Вместе с тем советское правительство не игнорировало и главные события международной политики, например, проблему заключения Пакта Келлога – Бриана, предполагавшего отказ от войны как орудия национальной политики[131]. Отмечая определенные слабости этого документа, советская сторона тем не менее приняла решение о присоединении СССР к этому пакту. Соответствующее Постановление Президиума ЦИК о присоединении СССР к пакту было принято 29 августа 1928 года. А 31 августа М. М. Литвинов уведомил французского посла о согласии присоединиться к пакту