У советского военно-политического руководства создавалось неверное представление о распределении немецких сил между Востоком и Западом. При таком раскладе трудно было предположить, против кого будет нанесен главный удар. Вследствие этого нельзя было правильно оценить, какое количество немецких войск, предназначенных для войны с Советским Союзом, уже сосредоточено у наших границ, а следовательно, как полагалось, сам процесс стратегического и оперативного развертывания был еще далек от завершения.
Что касается выявления направления главного удара, то следует отметить, что документов, раскрывающих стратегические замыслы немецкого командования, советской разведке добыть не удалось. Собираясь нанести главный удар в Белоруссии, немецкое командование было заинтересовано в ослаблении противостоящей группировки Красной армии. Для этого распространялась информация о возможном ударе главным образом на Украине. Другие данные говорили, что наступление будет проводиться одновременно на Москву, Ленинград и Киев. Информация эта, однако, касалась только долгосрочных стратегических целей. Из нее невозможно было сделать вывод о реальной группировке сил противника и его действиях в начальный период войны.
Отметив, что «перегруппировки немецких войск после окончания Балканской кампании в основном завершены», генерал Голиков не акцентировал внимание руководства страны на значительную переброску немецких войск к советским границам в течение трех недель, предшествовавших нападению Германии на СССР. Более того, на 1 июня в Разведуправлении были сделаны два совершенно неверных вывода. Первый касался восстановления западной группировки вермахта для борьбы с Англией, «имея в перспективе осуществление главной операции против английских островов». Второй вывод заключался в том, что, «перебросив значительные силы из Югославии, Греции и Болгарии на территорию Румынии, немцы в значительной степени усилили свое правое крыло против СССР, повысив его удельный вес в общей структуре своего восточного фронта против СССР»[1872].
Органы госбезопасности также получали информацию с возможными датами нападения – 15 мая или 20 июня. Тем не менее эта ценнейшая информация превратилась в предположение, что война начнется после заключения англо-германского соглашения, возможно, на основе предложений, переданных английской стороне Гессом[1873]. Считалось само собой разумеющимся, что войне будут предшествовать жесткие требования, чтобы Советский Союз присоединился к «оси» и оказал Германии «более эффективную экономическую поддержку». Из этого вытекало, что «угроза войны» использовалась «как средство давления» на Советский Союз