— С голодухи, говоришь? — произнес паладин и, достав оружие, спросил: — Чьих будете?
— С темных земель мы, — произнес мужчина, оценивая противников. Несмотря на голод, в душе уже закрались сомнения по поводу своих возможностей. Охраны было всего полтора десятка, несмотря на то, что это в основном были боевые монахи, возглавлял их паладин. Силы были явно не на стороне нападавших.
— А что же вы сюда пришли? — хмыкнул воин.
— Голод… голод и поборы детьми, — пояснил мужчина. — Нет продыха у ковена. Три шкуры дерут, а тот, кто налог отдать не может — детьми отдает.
— Вот как, — вздохнул Гош. — Но ты ведь прекрасно понимаешь, что за такое у нас положена казнь. С душегубами на дороге у нас разговор короткий.
— Мы не… — начал было другой мужчина, но старший махнул ему рукой, обрывая фразу на полуслове.
— Твоя правда, но ты ведь не из ковена. Церковь завещала помогать нуждающемуся. Смилуйся над нами… Детей почти всех забрали, а тех, что сюда смогли провести — половина с голода смерть прибрала. Смилуйся… Нам бы поесть немного…
Гош убрал руку с эфеса меча и заткнул большие пальцы за пояс. Поджав губы, он осмотрел всех людей и спросил:
— Сколько вас?
— Почти сотня, но мужики все тут, — кивнул в сторону вышедших из леса старший.
— Вот как… Мешок. Больше не дам, увы, — пояснил он. — Дай только со старшим переговорю.
— И на этом спасибо, — сглотнув, произнес мужчина. — Единому молиться до смерти буду.
Паладин кивнул и отправился обратно.
В головной телеге, стоя на двух ногах так, чтобы было видно весь караван, уже стоял клирик и чего-то выжидал.
— Снек? — спросил паладин, взглянув на него.
— Что-то есть, но что — не понимаю.
— Они не дышат, — ответил Гош, отчего все воины тут же напряглись.
— Уверен? — спросил Снек.
— Точно. Не дышат.
Клирик молча кивнул, мгновенно заполнил чашу с травами и ингредиентами силой, заставив ее нагреться так, что через специальные дыры пошел дым.
— К БОЮ! — заорал Гош, выхватывая из ножен клинок.
Его примеру последовали все монахи, тут же собравшись вокруг пары телег, максимально уплотняя ряды. В одной из телег уже сидел Ари.
Нападающие недоумевающе переглянулись, а клирик вскинул над головой руку с чашей и принялся раскручивать ее над головой, шепча под нос молитву.
—…и не затуманит взор мой ни тьмой, ни умыслом чужим…
Круги из дыма над головой клирика наполнились светом, а в следующую секунду вниз ударили стремительные потоки белоснежного тумана. Он хлынул вниз и по земле устремился в стороны. Светлым ковром он наполнил округу и за пару секунд окутал голодных разбойников.