По взгляду Билла, я понимаю, что он действительно не знает, о чем речь.
— Серьезно? — спрашиваю я со вздохом. — То есть вы просто пугало, которое отправляют давить на людей, даже не сказав, зачем и почему?
— Сказав. Мне показали видео с камер наблюдения, на котором человек ведет себя очень подозрительно в коридоре, куда выходит дверь Агентства по национальной безопасности. Возможно, распыляет на ручку двери какой-то химикат, а потом имеет глупость зайти и показать свое удостоверение.
— Знаете, я уже даже начал беспокоиться, но, похоже, зря, — отвечаю я, поднимаясь и подходя к двери. Билл все еще неподвижен.
— Я делаю вам одолжение.
— Да, да, от всего сердца, вижу. Когда в дверь постучатся люди из АНБ или Центра по контролю за инфекцией, я испугаюсь. Но пока мне предлагается впасть в ужас от посещения ископаемого церэушника, который даже не понимает масштабов того, как они там сами облажались, — нет уж, увольте. — Я открываю дверь. — Возвращайтесь к себе в пригород Александрии, или откуда вы там, и скажите своему дружку, чтобы тщательнее выбирал источники информации.
Билл поднимается с выражением удивленной заинтересованности на лице. В дверях он останавливается. И сует руку в карман.
— Дальнейшее вам может не понравиться.
Я хватаю его за предплечье.
— А вам не понравится, куда я это сейчас засуну.
Он аккуратно высвобождает руку и достает из кармана мою черную коробочку.
— Ее было нетрудно найти с первого раза, не думаю, что во второй будут проблемы.
Он опускает коробочку в мою руку и направляется по коридору к лифтам. Я некоторое время смотрю ему вслед, потом бросаюсь за ним и догоняю уже около лифта.
— Подождите!
— Да? — Он оборачивается посмотреть на меня.
— Что вы о нем знаете?
— Мне дали очень простое задание, доктор Крей. Я — посланник. Послание доставлено, — он отворачивается.
— Перестаньте нести чушь из шпионских романов! — восклицаю я, хватая его за локоть. — Забудьте о посланиях. Дайте мне поговорить с идеалистом, который еще должен в вас жить, с тем, кто привел вас на службу, когда Хрущев стучал ботинком по трибуне, угрожая показать тут всем кузькину мать. С тем, кто отличает добро от зла. Вы представляете, кто такой этот чертов Джон Кристиан?
Ни один мускул на его лице так и не дрогнул. Передо мной человек, из которого система выбила все живое, ему уже все равно. Он доставляет пиццу по звонку, и ему наплевать, кого он кормит. Единственное, что он знает: когда велят, лучше быстро везти чертову пиццу. Я отпускаю его локоть. Он поворачивается к лифту и нажимает кнопку вызова. Я вижу его глаза, отразившиеся в полированном металле дверей. Кажется, в них мелькает какое-то чувство.