Потом все ждал, чтобы он появился еще раз. И, в конце концов, так оно и вышло. Снова останавливается рядом со мной на своем «кадиллаке», снова спрашивает, как я себя вел. Я снова говорю, что очень хорошо. А он в ответ говорит, что, дескать, знает, что я другим детям проговорился. Ну, я реветь, что все неправда, что врут они, другие дети. Потом притормозил, признался, что рассказал, пообещал, что больше никогда не проболтаюсь.
В общем, он собирается уезжать, а я себя чувствую, как будто Санта-Клауса живого встретил, только тот подарка не дал и улетает. И тут внезапно стоп-сигнал, и Санта вроде как передумал. Пассажирская дверь открывается, и я слышу его голос: «А в страну игрушек хочешь?»
Я, блин, понятия не имею, что это за место, но попасть туда хочу до жути, ясное дело, так что говорю: «Да, конечно, хочу, мистер Тоймен!» Тогда он отвечает: «Полезай в машину, только спрячься под задним сиденьем, потому что на самом деле детям туда нельзя». Чувак, мне было девять, и это казалось очень разумным объяснением на тот момент, хотя сейчас больше похоже, что это он просто не хотел, чтобы я видел, куда меня везут.
Сколько мы ехали, я не помню. Может, минут десять, а может, несколько часов — так я был возбужден. Наконец он велит вылезать, приехали в страну игрушек. Я открываю дверь и, блин, да, оказываюсь в стране, мать ее, игрушек. Опять-таки, сейчас мне понятно, что это просто гараж был, но тогда — хоть Северный полюс. Все в игрушках, фигурках супергероев — в общем, чертов «Детский мир». А еще кругом шарики и музыка играет.
Он меня отвел в соседнюю комнату, а там здоровый телевизор, и на нем мультики. А рядом еще один — с видеоиграми. И говорит: «Играй, сколько хочешь!» И еще я помню, он мне дал что-то выпить, от чего ощущения такие странные, ну, я подумал, что в стране игрушек так и должно быть.
Артис переводит дыхание.
— В общем, играю я в эти игры, а он рядом сидит и всякие штуки делает. То трогает меня, как будто играя, то щекочет. А я смеюсь, мне хорошо. И совершенно не представляю, на что все это похоже.
На его лице появляется болезненное выражение.
— Я пацаном мелким был, на меня вообще до этого никто никогда внимания не обращал, не говоря уже о том, чтобы обнять или что-то такое.
У меня в горле ком.
— Извини, чувак, мне жаль, что тебе приходится все это вспоминать.
Артис одаривает меня странноватым взглядом.
— Ты рано извиняешься, страшная хрень будет дальше. Блин, да в детдомах половина воспитателей хватают детей за задницы, а я как раз из детдома. В общем, после того как он меня от души потрогал и между ног, и везде, он меня сажает в машину и везет обратно туда, где встретил. Вот. Я помню, кто-то из детей тоже рассказывал, что Тоймен его трогал. А еще кто-то называл его педиком, так что на этот раз я молчал как рыба.