революционеров или бывших
полуреволюционеров, людей, которые растеряли свою программу и свои принципы, людей, которым нужно отвлечь внимание от подлостей Второго Интернационала или от предательства испанских анархистов. Сталинцы не могут еще открыто присоединиться к кампании вокруг Кронштадта, но и они, конечно, с удовольствием потирают руки. Ведь удары направляются против «троцкизма», против революционного марксизма, против Четвертого Интернационала!
Почему, собственно, эта разношерстная братия ухватилась именно за Кронштадт? За годы революции у нас было немало столкновений с казаками, крестьянами, даже с известными группами рабочих (известные группы уральских рабочих организовали добровольческий полк в армии Колчака!). Основу этих столкновений составлял главным образом антагонизм между рабочими как потребителями и крестьянами как производителями и торговцами хлебом. Под влиянием нужды и лишений сами рабочие эпизодически расслаивались на враждующие лагери в зависимости от большей или меньшей связи с деревней. Под влиянием деревни находилась и Красная Армия. За годы гражданской войны не раз приходилось разоружать недовольные полки. Введение «новой экономической политики» смягчило трения, но далеко не устранило их. Наоборот, оно подготовило возрождение кулачества и привело, в начале этого десятилетия, к возрождению гражданской войны в деревне. Кронштадтское восстание было только эпизодом в истории взаимоотношений между пролетарским городом и мелкобуржуазной деревней; понять этот эпизод можно не иначе, как в связи с общим ходом развития классовой борьбы в течение революции. От длинного ряда других мелкобуржуазных движений и восстаний Кронштадт отличался только большей внешней эффектностью. Дело шло о морской крепости под самым Петроградом. Во время восстания выпускались прокламации, работало радио. Социалисты-революционеры и анархисты, поспешившие прибыть сюда из Петрограда, обогащали восстание «благородными» фразами и жестами. Вся эта работа оставила следы на бумаге. При помощи этого «документального» материала, т.е. фальшивых этикеток, нетрудно построить легенду о Кронштадте, тем более возвышенную, что в 1917 году имя Кронштадта было окружено революционным ореолом. Недаром цитированный мексиканский журнал иронически называет кронштадтцев «чистыми из чистых».
В игре на революционном авторитете Кронштадта заключается одна из главных черт этой поистине шарлатанской кампании. Анархисты, меньшевики, либералы, реакционеры пытаются изображать дело так, будто в начале 1921 года большевики повернули оружие против тех самых кронштадтских матросов, которые обеспечили победу Октябрьского переворота. Здесь исходный пункт всей остальной лжи. Кто хочет распутать клубок этой лжи, должен прежде всего прочитать статью тов. Ж. Дж. Райта в «Нью Интернэйшнл». Моя задача иная: я хочу охарактеризовать физиономию кронштадтского восстания под более общим углом зрения.