Торговец плывет вниз по Нилу в Дельту, чтобы повыгоднее продать свой товар. Утомляется он сверх всякой меры. Пьют кровь его комары.
Расскажу я тебе, как страдает строитель стен, что он чувствует, когда трудится на высоте под порывами ветра. Весь закутавшись, работает он, подвязанный к высеченным из камня лотосам. Когда стройка подходит к концу, руки его теряют всю силу, одежда его превращается в лохмотья. Кормят строителя только руки его. Умывается он лишь один раз в день. Не рассказать о его страданиях! Он один кормит всю семью. А детей его бьют и бьют.
Садовник вечно таскает тяжести. С утра поливает он овощи, к вечеру — виноградные лозы. Он трудится каждый день, но живот его все равно пуст.
У земледельца нет ничего, кроме одной повязки. Его голос грубее, чем карканье. Устает он так, что нельзя рассказать. Страшно ему, как в когтях у льва. Возвращается он домой к ночи, а его зовут и вновь принуждают работать.
Ткач не выходит из мастерской. Хуже ему, чем женщине. Ноги его подогнуты до подбородка, так что нечем ему дышать. Он дает подарки привратнику, чтобы тот позволил ему хоть взглянуть на свет.
Но тому, кто делает стрелы, еще хуже! Должен он выходить в пустыню. Нагружает он на осла все, что нужно для его работы, а сверх этого еще множество всякой клади. И отправляется он через поля по дороге. А когда возвращается он домой, ноги его разбиты.
Гонец, когда посылают его через пустыни, завещает заранее все свое добро своим детям. Ибо страшится он азиатов и львов. А когда возвращается он домой, ноги его разбиты.
Красильщик весь день разбирает крашеные холсты. Пальцы его смердят. Одежда его — омерзение!
Сапожнику еще хуже. Вечно он попрошайничает. От голода жует он кожу.
Прачка стирает на берегу реки, в которой кишат крокодилы. Беззащитны руки его. Занятие это небезопасное.
Но еще хуже птицелову. Когда ничего он не может поймать, приходится ему погружаться в реку и, сидя в воде, приманивать птиц.
Еще расскажу я тебе о рыбаке. Ему приходится хуже, чем всем остальным. Вечно он на реке, вечно он среди крокодилов! И никто не крикнет ему: «Смотри! Крокодил!» Страх его ослепляет.
Смотри! Не увидишь ты никого, над кем не стояли бы управляющие. Лишь писец сам управляет другими. Если он знает искусство письма, ему говорят: «Да будет тебе за это благо!» Нет другого занятия, подобного этому, которое ты мог бы избрать.
Никто не прикажет писцу: «Трудись!»
Не пренебрегай же моими словами. Запомни то, что я говорю тебе, пока мы плывем вверх по Нилу к столице. Я делаю это из любви к тебе. Будет полезен тебе каждый день, проведенный в «Доме обучения письму», ибо знания, которые он дает, вечны, словно горы.