Изящные сапожки ступали по кровавым лужам с изяществом танцовщицы. Только меч в руке свидетельствовал — на палубу «флагмана» шагнула не светская дама, а профессиональный боец.
— Пора в дорогу, Искра, — мягко указала женщина с добродушной ухмылкой. — Надеюсь, после мне отдадут тебя живой.
— Нет… — выдохнула Елена, чувствуя, как лед непередаваемого, невыразимого ужаса расходится по телу, парализуя, лишая сил. Встретившись взглядами с красивой амазонкой, девушка поняла, что смотрит в глаза абсолютно, наглухо безумного создания.
— Подавишься, — сказала Шена, вставая между Еленой и сумасшедшей ведьмой. Кожаная куртка копейщицы забрызгана чужой кровью, волосы слиплись, словно перья коршуна, но клинок в руках был тверд — альшпис сломался в чьем-то брюхе, прикрытом хорошей бригантиной.
— Это вряд ли, — еще шире ухмыльнулась ведьма, распрямилась во весь рост, отставив назад правую ногу, высоко подняв клинок, словно матадор, так, что острие указывало на Шену сверху вниз. Валькирия наоборот, присела, крепче взявшись за рукоять «крысиного» тесака.
Мечи скрестились в замогильном звоне, как будто души мертвых призывали к себе тех, кто еще был жив.
Силы уходили, как вода из треснувшего горшка. Шарлей не чувствовал пальцев на левой руке, а от крошечной ранки на ладони разбежались черные прожилки, указывая распространение яда. Баллестрин скорее всего был магическим, с зачарованной пружиной вместо дуги. А он, бретер, так бездарно попался на простой фокус. Но какой быстрой оказалась противница…
Колени будто притягивали к палубе веревками. Тело звало опуститься, передохнуть — чуточку, самую малость, пелена заволакивала разум. Шарлей понял, что еще полминуты — и яд поднимется выше кисти, так что его уже ничто не спасет. Бретер набрал побольше воздуха в грудь и положил руку на планшир. Примерился, занося оружие.
Рубить одной рукой, теряя силы, да еще под неудобным углом — Шарлей боялся, что не справится. Однако все получилось. Мэтр выронил саблю, глухо стукнувшую о настил палубы, все-таки не удержался на ногах, припал на колено. Культя заливала кровью доски, мэтр схватил правой рукой один конец витого шнура в петлях под левым локтем, второй стиснул зубами и затянул, перекрывая кровотечение.
Тесак и меч звенели без пауз, отбивая жесткий, страшный ритм. Шена отлично понимала, что в «правильном» бою шансов не имеет, класс противника был слишком высок. У «смоляной» оставался только один шанс — задавить противника бешеной атакой, не давая реализовать преимущество в технике. И Шена выложилась до последней капли, как берсерк, у которого будущего нет, потому что он живет даже не боем, а его текущими мгновениями.