Тымек рассказал, как встретился с Феликсом, возвращаясь из гмины. Незнакомец с минуту помолчал, а потом похлопал его по плечу:
— Не обращай на это внимания. Там видно будет.
Бронек искренне удивился, когда однажды к нему явился Александер. Они молча пожали друг другу руки. Бронек придвинул гостю стул, предложил сесть.
— Вы знаете, что я в политику не вмешиваюсь, — прямо начал Александер, — и никогда не вмешивался. При немцах делал то, что мне приказывали. Ни в чем дурном я не замешан.
Бронек молча кивнул.
— Теперь я тоже ни во что не вмешиваюсь, — продолжал Александер. — Служил в милиции, потом меня уволили, но я претензий не имею. Речь идет о брате. О Матеуше.
Бронек посмотрел на него с интересом.
— Видите ли, Бронислав… — Александер почему-то обращался к нему как к старшему по возрасту. — Видите ли, он запутался немного в теперешней политике. Ему всегда кажется, что крестьянин — это самое главное, и он готов всячески отстаивать его интересы. Но он честный человек. Вы ведь знаете его еще с довоенного времени.
— Знаю, — согласился Бронек. — Только для него самое главное — зажиточный крестьянин. О бедняке он не думает. А чего вы хотите от меня?
— Я хотел вам сказать, что с лесными бандами у него никогда не было ничего общего.
— А почему он сам ко мне не пришел?
— Как вам сказать… Вы с ним часто спорили на разных собраниях, и ему как-то неловко. Но я говорю вам: он честный человек и не пошел бы на такое… Вы мне верите?
— Пожалуй, да… Ведь я давно знаю вас и вашего брата. Скажите ему, пусть не тревожится. А лучше всего было бы, если бы он мне помог. Его здесь все знают и уважают. Пусть как-нибудь зайдет ко мне сюда или в комитет. Поговорим.
Александер вышел довольный. Он выполнил просьбу брата. Об остальном пусть сам заботится.
* * *
После всех этих событий Тымек почти совсем перестал пить: боялся, что к нему придут, а он будет пьян и даже не сможет сопротивляться. Если трезвый, это уже другое дело. Он заменил, что и Бронка стала посматривать на него более ласково. Вечерами Тымек старался не ходить в одиночку, да и днем внимательнее смотрел по сторонам.
Перед самыми праздниками бандиты вновь напомнили о себе: они обстреляли двух парней, членов Союза борьбы молодых[10] из школы в Шолаях, возвращавшихся вечерним поездом из Люблина. Председатель школьного правления Союза носил белую овечью папаху. По ней, видимо, его и узнали, и, как только он поставил ногу на ступеньку вагона, по железу простучала автоматная очередь. Ребята мгновенно отпрянули назад и проехали на одну станцию дальше — до Ксендзопольцев. Там они переночевали в отделении милиции и возвратились в интернат утром.