Они стояли друг против друга в смущении.
— Можно мне написать? — спросил он почти шепотом.
— Напишите. Но какой смысл? — ответила она тоже шепотом.
— Все на свете имеет свой смысл.
— Садитесь. Сейчас придет брат.
— Я встретился с ним на дороге. Пожалуй, он не скоро вернется.
— Ну так посидите со мной…
— Спасибо. — Он присел на краешек стула.
* * *
Однако солдаты не уехали из деревни ни на той неделе, ни на следующей. Они кружили по окрестностям, то тут то там производили обыски, порой что-то находили, кого-то отвозили в Люблин.
Товарищи заметили, что Хенек ходит к Станкевичам, и не упустили случая поиздеваться над застенчивым парнем. Они то сожалели, что Дануся потеряет невинность, то восхищались, что он имеет уже готового ребенка.
Хенек стойко переносил насмешки, но в душе у него что-то надломилось. Бронка нравилась ему, и не только из-за красоты, однако один вид маленькой Хани вызывал у него спазму в горле. Может быть, поэтому он и молчал, когда товарищи насмехались над ним. Несколько раз он намеревался поговорить с Бронкой, спросить, как это произошло, любит ли она еще того, но никак не решался, боялся: Бронка — человек гордый, самолюбивый. Может, лучше возвратиться в город, в казармы? Может, когда он не будет ее видеть, все как-то уладится само собой? После недавнего разговора она больше не возвращалась к этой теме, а он ждал, чтобы она заговорила первая. Идя к ней, он каждый раз надеялся, что вот наконец сегодня что-то выяснится.
Но все оставалось по-прежнему, и он уходил еще более очарованный, но по-прежнему терзаемый противоречивыми чувствами.
Она также ждала первого слова с его стороны. Несколько раз Бронка перехватывала его недоброжелательный взгляд, направленный на Ханю, и временами сама смотрела на дочку со злостью. Ожила ненависть к Весеку. Неужели ее будущее действительно беспросветно? Неужели она должна прожить всю жизнь с кривоногим Тымеком? В такие минуты она мысленно прощалась с Хенеком и давала себе слово, что скажет ему обо всем прямо, ничего не скрывая.
Однако, когда он приходил, Бронку охватывал страх. Она отвечала улыбкой на его робкую улыбку и с волнением следила за его движениями. Ей очень хотелось, чтобы он взял малышку на руки, поговорил с ней, как Зенек, как Тымек…
Снег толстым слоем еще лежал на полях, когда Хенек пришел сообщить, что завтра уезжает. У Бронки перехватило дыхание.
— Если вы позволите, я напишу вам, пани Броня.
— Хорошо. Я ведь уже согласилась.
— Я давно хотел с вами поговорить, но все как-то не получалось…
— Можем и сейчас поговорить. — Бронка сосредоточенно смотрела на шапку, которую он вертел в руке, и ждала, что, может, хоть теперь он скажет что-то такое… что-то такое, от чего мир станет более светлым. — Ну так говорите.