Зенек проводил школьного приятеля до калитки. Некоторое время они постояли молча, попыхивая сигаретами.
— Что с тобой происходит, а?.. — прервал молчание Генек.
— Сам видишь: еще жить не начинал, а уже конец.
— Неправда!
— Правда, Генек, правда! Мало того, что покалечили, но еще и придурком меня считают.
— Кто считает?
— Как кто? Люди! Не знаешь разве, какой у нас народ!
— Да, сломалась у нас жизнь, дружище. Да ты бы зашел ко мне. Поболтаем.
— О чем говорить-то?..
— Там видно будет.
— Зайду.
Так они и подружились. Первое время подолгу молчали, окуривая друг друга табачным дымом. Постепенно Зенек разговорился, рассказал о своей неудавшейся жизни. Он не скрывал ничего, не упоминал только о своем участии в организации.
А работал он там все активнее. Ему поручали трудные задания, которые он выполнял с каким-то особым рвением. За это его даже произвели в капралы. Матеуш сам сообщил ему об этом и с тех пор не обращался к нему иначе, как «капрал Брузда». Как-то Матеуш намекнул, что если и дальше он будет так стараться, то и до офицерского звания недалеко. Зенека так и распирало от гордости.
И тут неожиданное происшествие всколыхнуло всю деревню: ночью в Матеуша кто-то стрелял.
Фигура Матеуша была приметна: высокий, широкоплечий, слегка сутулый, он ходил широким шагом, по-военному делая отмашку руками. Все знали, что он частенько возвращается домой поздно. Застать его дома было очень трудно, особенно зимой, когда работы было немного. Жена его уже привыкла к такой жизни и, ложась спать, оставляла мужу ужин в духовке, а тот, приходя домой, каждый раз аккуратно снимал обувь в сенях, чтобы не будить жену и дочерей.
В тот вечер он был на собрании в соседней деревне: обсуждали события на Восточном фронте. Потом еще разговорились с командиром местного отряда, выпили. Ночь была темной, однако Матеуш, возвращаясь домой, и думать не думал об опасности. Да и чего ему было бояться в деревне, куда даже немцы приезжали с опаской и где почти все взрослые мужчины состояли в организации? Каждую ночь по улицам ходили патрули. Подойдя к своему дому, Матеуш открыл калитку, которая душераздирающе заскрипела. «Нужно бы подмазать», — подумал он, и в тот же момент где-то совсем рядом просвистела пуля, а уж затем он услышал выстрел. Матеуш упал на землю, и снова со стороны колодца блеснула вспышка. Второпях он никак не мог выхватить из кармана, где лежал еще и кисет, свой вальтер. Третий выстрел раздался от сарая. Стреляли, видимо, люди опытные: его спасло только то, что он находился под прикрытием крыльца. Вытащив наконец пистолет, Матеуш несколько раз выстрелил в сторону колодца, но оттуда никто не ответил, а вот слева, из-за стога сена на соседском дворе, застрочил автомат, и пули прошили деревянную стену дома. Он попятился было к дверям, но раздумал: ведь если дом окружен, внутри его он окажется в ловушке. Он еще пару раз выстрелил в направлении стога, и тут на дороге появился патруль. Стрельба прекратилась, и Матеуш увидел, как какие-то пригнувшиеся фигуры метнулись прочь между хатами. Что за люди, разглядеть не удалось.