— Тоже мне молоденькая! — покосился Зенек на сестру. — Ну, пойду спать. Спокойной ночи. Когда договоритесь, не забудьте пригласить меня на свадьбу. Танцевать не танцую, но выпить не откажусь.
* * *
Бронек начал чуть ли не каждый вечер приходить к Владке. Отцу не нравились эти ухаживания. Недовольна была и мать. Зато Зенек питал к секретарю ячейки искреннюю симпатию, на удивление старикам, подолгу разговаривал с ним, расспрашивал о делах.
Однажды вечером проводил его до ворот дома:
— Бронек, это, конечно, твое дело, но пистолет ты должен носить с собой.
— А зачем он мне?
— Как это зачем? Не слышал, что ли, что в деревнях творится? Скольких пепеэровцев убили! Взять хотя бы Михальского.
— А чем мне поможет пистолет? Если захотят, все равно из-за угла ухлопают.
— С пистолетом все же безопаснее. Ты же знаешь, они и сюда наведываются. Ведь рыжий Бенек у них.
— Откуда ты знаешь?
— Он приходил ко мне несколько раз.
— Зачем?
— Уговаривал, чтобы я присоединился к ним.
— А почему он именно к тебе пришел?
Зенек отвел глаза:
— Так, по старой дружбе. Вместе работали при немцах.
— Слушай, Зенек, если он придет к тебе еще раз, то сделай вид, что ты согласен. Может быть, удастся проникнуть в банду и разделаться с ними раз и навсегда.
— Нет, они ко мне больше не придут. А если и придут, то не затем, чтобы уговаривать меня вступить в их отряд.
— Не поладили?
— Было дело. А ты пойди к Александеру, пусть даст тебе какую-нибудь пушку. Сделай это ради меня.
— Ну, если ты так хочешь, попрошу. Только зачем зря оттягивать карманы?
* * *
А на следующий день в Бронека стреляли. Его подкараулили ночью возле хаты. Он несколько раз выстрелил в нападающих из нагана и спугнул их: они не ожидали, что он будет вооружен.
Вечером Бронек пришел к Станкевичам.
— Ты знал об этом? — спросил он Зенека.
— Нет.
— Александер мне сказал, что ты не сдал оружия. Видимо, у тебя с ними есть какие-то общие делишки…
— Нет. Ведь весной они хотели убить меня, разве ты не слышал?
После этого разговора Бронек начал избегать его. Зенек болезненно переживал это. «Это за мою-то заботу, — думал он. — За то, что я чуть ли не силой всучил ему пистолет! А он теперь поглядывает на меня подозрительно! Черт с ним! Теперь, даже если ему башку оторвут, я и пальцем не шевельну».
Владка не обращала внимания на ворчание родителей и брата, ходила грустная, когда Бронека не было, и моментально преображалась, как только видела его светло-русую голову.
— Не надо ему вашей земли и имущества, — отвечала она родителям, когда те говорили, что Боровцы — бедняки. — Проживет и без них.