35.
Столб — полевой — дорожный. В нем — «весь мир». Земля-и-Небо, зимы, осени, весны. Все плачи и говоры — ветра. «Поэма» — там, в ночи, — среди поля.
36.
В искусстве любое «post» — многоговорение.
37.
Лагерные стихи поэта В.М. В них — забота о близких (и, шире, — о далеком малом народе) — без «разбирательства» с насильниками. Может быть, действительно, лучше так? «По-крестьянски». Реакция на беду: не «голосить» слишком, лучше — затопить печь, накормить детей.
38.
Чем проклинать этот мир и людей, лучше — молчать.
39.
И мама моя молчит (мне — года четыре): меня — наказывая. Уже — властно (и бессознательно) — воздвигая — будущее свое: отсутствие? — не так ли?.. — (Я — бьюсь, в траве, без нее. Давно.)
40.
Опять — шорохи-и-шуршания. Это — брат мой.
(Во сне приходит один и тот же человек и говорит, что он, брат мой, не умер.)
На шубе его — мельничная пыль. И — иней за окном, на деревьях.
Грубо сколоченный стол. Хлеб, пиво. И — слов не помню.
Лишь — тепло блаженства, — как «ореол».
И написал бы — только одно: «Памяти — Сиянья лица»
41.
«Я в долгу перед вами, багдадские небеса» (да, — Маяковский). Скоро последует — выстрел. И эти небеса оказываются — обрисованными: огромная панорама — Молчания.
42.
И — все же… Великое начиналось — сразу за дверью во двор: Вьюгой-до-Неба, Солнцем-входящим-в-мир-Всем-Миром.
43.
Ты?.. — из тихо-уходящих собак. (Это ведь была — твоя шутка: «Поэты — это говорящие собаки, от других собак они ничем иным не отличаются».)
44.
А до этого — все дальше — в снега. В голое нищенство. Как мало было нужно вещей. Чуть больше — рук. Стихотворение… — все это немногое, все более — без нас — Мир.
45.
Меня стадо подводить «пение слов». Часто вспоминаю одну строку Гюнтера Айха: «Этот красный гвоздь не переживет зимы». Дай Бог, — говорю я себе, — заскрипеть, как ржавое железо, дай — «жесткой» старости, — точности — необходимейших слов.
46.
Лицо
полное — горя.
Горе — там — «в доньях» лица — окружает поля. Исчезают горы, дороги.
В пятна
стираются изгороди. Селения.
Вспыхивают лучи как в тумане.
Лицо
(это «райская» — «моя» — Армения)
полное
горя.
Молчание.
47.
Недоговаривание — страшнее молчания. «Тот ли Ты?» — спрашивает Иоанн. Вместо прямого ответа — намеки.
48.
И — возроди связь: с полем и Солнцем (о, Утреннее — сырое, словно в поту!), с травами и деревьями (о, капли дождевые — в шершавой коре! — легкая дрожь по спине). Неважно, какое будет говорение. Будет — точность — словно диктуемого — Слова.
49.
А все-таки, Ты… — всем нам — Молчал. Запустил — нам — наши слова, — как «автономность».
50.
Тишина и молчанье (в поэзии) — не одно и то же.