Уэвелль находит совершенно невозможным согласовать учение о множественности миров с «сокровенной сущностью христианства». В связи с этим он писал: «Когда нам говорят, что наш мир не более, как только один индивид между бесчисленными мирами, каждый из которых, подобно ему, представляет создание божье, что каждый из них есть вместилище жизни, что каждый из них есть жилище разумных созданий, одаренных волей, подчиненных известному закону, способных к повиновению или непослушанию подобно нам, — то совершенно безрассудно и прямо невозможно думать, чтобы наш мир был ареной проявления милосердия и благости божьей, а тем более предметом его особого заступничества, его внушений и, наконец, личного его посещения. Это все равно, что выбрать один из миллионов шаров, рассеянных в беспредельном пространстве, и предположить, что он находится в особой, исключительной чести, хотя у нас нет никаких поводов предполагать это, кроме того, что мы остановили на нем свое внимание, или кроме горделивого сознания того, что на нем живем мы. Мы должны признаться, что если религия потребует от нас допустить, что один уголок во Вселенной выделен из всех других и составляет исключение из общих правил, управляющих другими частями Вселенной, то она поставит перед нами такое требование, которое не замедлят отвергнуть все, кто изучает законы природы и чувствует перед ними удивление. Ведь Земля не могла бы оставаться нравственным и религиозным центром, как скоро она не имеет ни малейшего отличия и преимущества перед другими телами в физической Вселенной».
Считая совершенно безрассудным и нелепым верить одновременно в догматы религии и во множественность миров, Уэвелль находит неудачными примирительные предложения Чальмерса. Он пробует уверить христиан, что множественность миров не более, как сказка, миф. Обращаясь к верующим, Уэвелль говорит, что раз они верят, что бог действительно искупил человека принесением в жертву своего сына и что он действительно дал ему откровение своей воли, то не может быть никакого иного представления, кроме того, что человек есть единственный и наивысший продукт Вселенной.
Конечно, аргументация Уэвелля совершенно ненаучна, но она характерна в том отношении, что наглядно показывает невозможность примирения истинной науки с религией. Читатель книги Уэвелля ясно видит, что «примирение» науки с религией возможно лишь при помощи словесной эквилибристики. Ведь ход рассуждения Уэвелля, все направление его «аргументации» имеют своею целью «настроить» читателя на религиозный лад, внушить ему, что Земля является единственной во Вселенной планетой, способной вместить в себе «дар жизни». Уэвелль уверяет, что есть только одна возможность выйти из создавшихся тяжких для христианина затруднений, — это допустить, что одна только Земля находится в условиях, необходимых для того, чтобы быть «вместилищем жизни и мысли». Поэтому он советует не слишком рассчитывать на могущество природы и не верить тому, чтобы она могла произвести в других мирах и при других условиях живые существа, устроенные иначе, чем на Земле.