Ускользнув от краснолицего, Саша сидел в дальней комнатке, глядел на портрет молодой женщины. Цвет тонких реек багета, фон портрета, желтенький ситец платья, все это единство едва выделялось на желто-золотистых обоях.
— Подложные плечики, платочек в рукаве… первая красавица Уваровска, — заговорили за спиной. Краснолицый явился. Саша глядел на портрет. Маринист страшится за Веру Петровну как за девочку, его страх выдавал добровольное рабство.
— Разошлись вестари-то, — уныло сказал краснолицый. — Поехали, Саня, что ли…
Шел второй час ночи. Они побрели в кухню, налили чаю. Их не видели, Вера Петровна вспоминала, как встретила Васю на улице, он поглядел сквозь нее и пошел дальше. Теперь она понимает — не было ни заносчивости, ни эгоцентричной сосредоточенности на себе, была забота.
Вася кивал: было, было, глядел вдаль, как вагоновожатый, а теперь вот — как трамваем переехало… в полгода нажил привычку поводить головой да оглядываться, будто жду, что стукнут.
Чего они завелись, с досадой думал Саша, время переводят… бесполезные разговоры, было, сплыло, превратилось в труху.
Вася говорил о своих надеждах вернуться в партию и затем на большое дело. Оплакивал себя, из кризиса служебного попадающего в семейный кризис, а Вера Петровна стыдила его или, пристрастная к категорическим формулировкам и к цитатам, называла его пророком, который, предсказывая катастрофу, оказывается частью им расставляемой ловушки.
И вновь исповедь Веры Петровны, выговоренная со страстностью очистительного магического обряда. Вера Петровна каялась: не ценила, не верила, не знала Васю, предавалась самоуничижению, каялась в своей слепоте, предлагала власть над собой, стелилась перед Васей. Низкий протяжный голос обволакивал, завораживал, трогало даже ее выспренное «власть над собой».
Вышли, наконец, унося на щеках, на рубашках следы душистых прикосновений Веры Петровны. Шел третий час ночи. Запетляли по улочкам, вдруг краснолицый потребовал остановить, а когда Саша пренебрег его указанием, навалился сзади и вцепился в баранку. Вася помог Саше отпихнуть краснолицего и попросил остановить.
Саша сидел в темной машине, глядел. Они краем обошли пятно света, и тут же их черные головастые фигуры всплыли из-под стеклянной вахтерской будки. Она ярко светилась, как газовая лампа. Поднялся человек из глубины будки, подошел к двери. Медленно водил выставленными руками, впуская Васю и краснолицего. Затем вошедшие расположились в будке: краснолицый вытащил из-под стола табурет и сел в углу, Вася устроился за вахтерским столом. Вахтер отплыл к стене, там стал водить в воздухе руками. Распутывает шнур, догадался Саша, ставит чайник.