Мария Тальони была представительницей яркой династии итальянского балета. Ее отец, балетмейстер и хореограф Филиппо Тальони, мечтал о том, чтобы его дочь продолжила его путь и не прервала уже складывающейся семейной традиции. Но… На пути к этой мечте было серьезнейшее препятствие — маленькая Мари не имела достойной танцовщицы фигуры, да и вообще была в детстве неказиста. Тем не менее упорный Филиппо определил дочь в лучшую по тем временам венскую балетную школу, затем отправил в Стокгольм, наконец, в Париж. Когда она получила определенные необходимые для балета навыки, стал заниматься с нею сам, причем начал с подготовки к дебюту в собственном балете «Прием молодой нимфы ко дворцу Терпсихоры».
Что помогло добиться успеха? Кто-то скажет — муштра. Да, так характеризовали некоторые биографы ежедневные, напряженные занятия, которые проводил с дочерью неутомимый Филиппо Тальони. И все-таки это не было муштрой, то есть бездумным повторением одних и тех же элементов до их полной отработки. Это было тренировками.
Отец ставил на первый взгляд невыполнимые задачи. Но и они становились выполнимыми благодаря трудолюбию Мари, благодаря ее выносливости и стойкости.
Одна из сложнейших задач, отработка которой до совершенства впоследствии спасла ей жизнь, была отработка полета, парения в воздухе с едва заметным касанием пола.
Тренировки следовали за тренировками. Некоторым соседям это не нравилось. Кто-то пожаловался на то, что слышен стук с потолка, с верхнего этажа, где была квартира Тальони. Отец возмутился, спустился на этаж и высказал жалобщику:
— Вы лжец. Когда Мари идет, не слышно даже шума ее шагов. А на тренировках она не ходит — она летает…
Филиппо не муштровал дочь, он даже не просто тренировал ее. У него был свой план, своя идея, и этой идеей прониклась дочь, которая преодолевала все необыкновенные трудности — стертые ноги, титаническую усталость ради поставленной цели.
— Мы создаем новый балет на фоне старого, создаем незаметно… Ты должна передавать своими движениями все — чувства, переживания, настроение…
Филиппо переделывал все привычное на новое. Громоздкие костюмы, прижимающие балерину к сцене своей тяжестью, он заменял легкими, воздушными, которые словно подчеркивали невесомость балерины, легкость ее движений.
В 1822 году Мари дебютировала в Вене. Когда закрылся занавес, повисла тишина — секунда, другая, третья… И вдруг зал взорвался. Мари восемь раз вызывали восторженные зрители. Успех был баснословный…
Но нередко бывает, что в начале карьеры у талантливых людей, особенно посвятивших себя сцене, грандиозные успехи чередуются с неудачами, забвением недавних почитателей.