Волк в ее голове. Книга II (Терехов) - страница 104

Выстраиваю личности по годам: от 2000 — к сегодняшнему дню.

Имена по алфавиту?

Во рту пересыхает.

Александра, Бронислава, Вероника — «А», «Б», «В»?

«Г»? Следующая Вероника Игоревна начинается на «Г»?

Мне даже не требуется полное имя. Первая буква, инициал.

Я с трудом допиваю остатки кофейной гущи и вбиваю в поиск «русские женщины химики». Рядом открываю сайт для транслитерации и копирую фамилии учёных в окошко «Русский текст». Добавляю к каждой «GI» и кликаю «Перевести».

Пробую первый вариант.

Я иду дальше и дальше — голова пульсирует, на глаза что-то давит изнутри. Я усиленно моргаю, гоня усталость, и продолжаю попытки.

Ничего не меняется.

Отупело, ненавидяще я смотрю на экран. Буквы наплывают друг на друга, смешиваются, делятся — подобно бактериям под микроскопом.

Может, опечатался? С дисграфией только пароли и подбирать.

Или дело в транслитерации? Например, «х», которое человек и алгоритм сайта переведут по-разному: «h» и «kh».

Я смотрю на список учёных и сам набиваю первую фамилию, с трудом соображая, какие буквы и в каком порядке впечатываю в клавиатуру.

На миг страница подвисает, и у меня внутри натягивается невидимая струна.

Медленно, по разделам, открывается почтовый ящик.

Я проспал.

Эта мысль вспыхивает на задворках сознания, за клубами сна.

Проспал, и чёрт бы с ним.

Чёрт-то чёртом, а вот диагностика…

Я дёргаюсь и с трудом отрываю тяжёлую, как гранит, голову от клавиатуры. Сквозь туман в глазах проступает ноут Вероники Игоревны.

Мои руки.

Мой стол.

Моя комната.

Солнце едва пробивается из-за толстых штор: очерчивает тенями листочки и тетрадки, блестит перламутром в чашках с недопитым чаем и золотыми искрами — на бочинах лаборатной посуды. Сотовый верещит, катаясь по столешнице.

Я хватаю его и затыкаю со второй попытки.

8:0… сколько? Я тру глаза. 8:02?

То есть, прозвонили все будильники с 7:35 до 8:00, а Артур Александрович как спал, так и…