— «10В». Передаём доклады. Надеюсь, все написали?
У меня возникает желание хлопнуть ладонью по лбу.
Нет, ёкарный бабай, не все. У некоторых вчера была ПОНОЖОВЩИНА… эм, потопорщина.
Валентин не без труда выковыривает листочки из своего рюкзака и вручает Олесе, чтобы та передала дальше.
— Ваша диссертация, мсье АрсенЕв?.. — Валентин выжидательно смотрит на меня.
Я качаю головой.
— Вообще забыл.
— Сын мой, ты про наш китайский так не забудь.
— «Сказал он сто пятьсот раз».
— Поскольку у нас по программе дальше спирты и фенолы, — вклинивается голос Леонидаса, — и поскольку из вас, олухов, никто никогда ничего не читает, мы смотрим учебный фильм. Глазеть в телефон, в окно и на соседей запрещается под страхом пыток испанским сапогом.
— Он это серьёзно? — стонет Валентин и упирается лбом в сиденье впереди. — Неужели хотя бы день нельзя без этой фигни?
Из-под его пиджака выпрыгивает серебряный крестик и блестящим маятником качается в воздухе.
— Гапоненко и компания, биться головой о сиденья рано, у вас впереди диагностика.
Оба десятых класса шумят, как сосны в бурю, но Леонидас это хладнокровно игнорирует: включает телевизор у кабины водителя и запускает чёрно-белый (точнее, коричнево-белый) фильм.
О, Божечки-Божечки-Боже. Эта документалка старее моего бати.
Я с напряжением жду фразы Леонидаса «где домашняя работа Арсеньева», но нет, всё спокойно. Никто Артура Александровича не трогает, никому он задаром не сдался — кроме, разве что, Валентина, который втыкает мне в ухо свой наушник.
Раздаётся мелодия печального пианино. Туман за окнами редеет, и автобус заполняет алый рассвет.
— Красиво… — говорю я Валентину. Он дёргает бровями.
— Вчера накачал.
Низкие лучи солнца нагревают и без того душный салон, и я прижимаюсь виском к прохладному окну. Под грустное пианино в моих ушах проносятся одноэтажные дома: дерево, жесть, шифер. Их сменяет березняк в огненных полосах, сквозь который — параллельно с нами — бежит лось.
Я машинально тяну руку в карман, чтобы сфотографировать рогача. На свет вылезает обёртка от «Picnic», нитка, чёртов палец, билет, монета в пять рублей, фольга от жвачки «Dirol»…
Ах да, мой телефон взят в заложники.
Ну и ладно. И прекрасно. Хотя бы на следующие шесть часов Артура Александровича не побеспокоят СМС из-за чужих долгов.
Кто вообще сейчас пишет СМС? Когда люди изобрели «ПочтампЪ», «WhatsApp», «Telegram» и ещё с десяток соцсетей и приложений.
Те, кому чаты малопонятны или неизвестны? Старички «за тридцать»?
Из переднего конца автобуса доносится «кукареку», и я не сразу догадываюсь, что на мой сотовый пришло новое сообщение. Солнечное сплетение скручивает от тревоги. Леонидас охлопывает себя и достаёт из кармана брюк простенькую раскладушку. Сводит брови, когда понимает, что «кукареку» издаёт другой мобильник, и смотрит на меня.