Диана замирает на одной ноге, затем медленно, неохотно поворачивается и спрыгивает на солому прошлогодней травы.
Сегодня Диана надела армейские сапоги с красными шнурками и камуфляжные штанцы. Из-под чёрной куртки-бомбера белеет длинная, до колен, футболка. Рукава Диана засучила, и образ её напоминает скинхеда после кораблекрушения. Бедняга чудом выбрался на берег, ещё большим чудом доплёлся до жилья и разыскивает бордель. Зачем — он сам не знает. Не то напиться, не то подраться, не то, чтобы его обняли, поцеловали и сказали: «Эй, всё будет хорошо».
Нелирическое дополнение: судя по сладковатому запаху, Диана курит не табак.
— Хватит дуть эту дребедень, — говорю я, когда она подходит ближе.
Диана нарочито затягивается, так что я выдёргиваю тёплую самокрутку из её губ и запускаю в рыжую траву. Мне это кажется забавным, но Диана прямо-таки каменеет. Вся-вся замирает, и только угольно-чёрные волосы теребит ветер.
Чистые волосы. Чистые. Диана живёт на складе, но находит силы мыть голову. Чем? Когда? Там вообще воды не сыщешь — не то что горячей.
— Чел, какого хера?
— Давай без мата.
— Ты знаешь, сколько она стоит?
— Ой, я избавил тебя от финансовых проблем.
Я примирительно улыбаюсь, но Диана приседает и ерошит сухую траву в поисках сигареты. Полупрозрачные тени веток скользят по её бледному лицу, бледные колоски пригибается под пальцами.
— Тупо так злиться.
Колючее молчание в ответ.
— Зачем тебе это?
Диана оглядывается, но не произносит ни слова. Просто смотрит мне в душу своими чёрными колодцами.
— Зачем? — тише повторяю я.
— Тебе сказать, почему люди курят?
— Ага, прочитай лекцию про пользу курения.
— Я курю, блядь, потому, что МНЕ это нравится. Я матерюсь потому, что МНЕ это нравится. Отъебись. От. Меня.
Я чудом сдерживаю ответную гадость.
— Ты решила проблемы с деньгами?
— ДА.
— И это не связано со взятием машин на абордаж?
— НЕТ.
— С этой секунды — пять рублей за мат. Штраф.
Мы вновь скрещиваемся взглядами.
Диана поднимается и шагает ко мне с таким напором, будто сейчас вломит. Она и ведёт себя как человек, который сначала бьёт, а потом думает: плечи приподняты, колени согнуты, ссадина на губе покрылась уродливой коркой и обветрилась.
Почему я чувствую вину за тот удар? Ведь Диана меня рубанула. Топором рубанула!
— Пять… — Голос предаёт, вздрагивает. — Пять рублей.
Полы чёрной куртки-бомбера Дианы качаются, и мелькает надпись на футболке (красным на белом): «Иногда ты ешь медведя, иногда медведь ест тебя».
М-да.
Из всех действующих лиц я тут явно не медведь.
Диана сует руку в карман джинсов, достаёт мой же кошелёк и резкими движениями пересчитывает содержимое.