Потом выбрали небольшой, но с виду крепкий, двухэтажный домик. Вломились, устранили зомбака, привязанного к кровати. Вадик предположил, что родственники пытались так лечить, когда бешенство началось. Промелькнула мысль, так и оставить его, только кровать передвинуть к двери, чтобы работал, как сигнализация, но шум, который он издавал при виде нас, наоборот бы всю округу собрал. Пришлось упокоить.
На втором этаже нашлись спальня, детская и душевая. На окнах решетки и узкий балкон по периметру. Присмотрели возможные пути отхода, забаррикадировали первый этаж и, наконец, смогли вздохнуть спокойно.
Пока я закрывал окна и сооружал баррикады у двери, Вадик повторно обыскал дом и в кладовке возле маленькой кухоньки нашел полупустой мешок с каким-то растением, похожим на крупную длинную картошку. Довольный, будто пиратский клад откопал, пытался мне что-то объяснить, но: «Фмотри, это фе каффава!» только запутали. Сырым Вадик есть это запретил и умчался на кухню, искать, в чем бы это сварить.
Я же нашел аптечку и пошел приводить себя в порядок. Лицо болело, но терпимо, бывало и хуже. Голова вела себя странно, ее то пронзала пульсирующая боль, то, наоборот, будто свежий ветерок холодил.
Вообще Вадик оказался толковым парнем. Действительно раньше работал на пляже, предпочитая иностранные дорогие курорты, где развлекал богатых скучающих жен, больше красуясь красными шортами и кубиками на прессе, нежели реально за кем-то бросался в пучину волн. И прекрасно жил, купался в женском внимании, много путешествовал, в том числе и по Африке, катался на серфинге, пока не попал на очень ревнивого и крайне обидчивого мужа.
Пришлось бежать домой, а потом еще дальше, а служба в МЧС с первой командировкой на Дальний восток оказалась идеальным вариантом. А потом втянулся.
В Сьерра-Леоне он раньше не был, но изучал, планируя один из афротрипов в молодости. Евротрип он совершил сразу, как получил высшее образование, а амертрип и айзатрип (как он это все называл), наоборот, отложил на пенсию. Я слушал вполуха, отмечая только потенциально важное для нашей ситуации, и ловя себя на мысли, что начинаю привыкать к его смешной бубнежке. Действует расслабляюще.
Например, что едим мы все-таки кассаву, она же маниок — хотя по мне так, картошка она и в Африке картошка. В сыром виде ядовита, нужно печь или варить.
Вторым открытием для меня стал местный язык, вся эта тарабарщина, которую я воспринимал не иначе как тумба-юмба бу-бу-бу — оказалась сьерра-леонским креольским. И в отличии от официального английского языка и неофициальных этнических, на крио более-менее объяснялось почти девяносто пять процентов населения. Вадик попытался выдать несколько слов, но кроме того, что это безбожно исковерканный и упрощенный английский, мой уставший мозг ничего не понял.