Все конфискации и изъятия – только через суд. До которого, однако, есть шанс и вовсе не дожить… подобная мелочевка рассматривается мировым судьёй далеко не в первую очередь. И если нет конкретной заинтересованности полиции – дело спокойно может пролежать в суде год. Или два… А может – и дольше!
Но вот наложить арест (по-нашему – обеспечительные меры) – это запросто. Меря сия в законе имеется, но практически не используется. Видимо, по причине неэффективности. Самое смешное, что для такого ареста и особых оснований не требуется – вполне достаточно показаний какого-нибудь условного Ваньки Каина, мол, покупал я там-то и там-то всякие краденые вещи. Или напротив – продавал.
А дальше – всё просто. Бумага из сыскного – и околоточный надзиратель обязан в срок отписать – мол, всё исполнено! И попробуй только затянуть с ответом!
И ещё есть нюанс… Рассмотреть в суде можно только конкретное дело – когда оно закончено и в суд передано. А вот, если следствие идёт… то и передавать тут пока нечего…
– Так он же всё вынесет! Пока там околоточный раскачается… – машет после отъезда гостя рукою купец.
– Хоть до половой доски – его счастье.
– А зачем тогда всё?
– А как он п о т о м торговать станет? Кто ему товар даст, коли его продать невозможно? С лотка, что ли, пойдёт? Вразнос – так, кажется, это здесь называется?
Глаза у собеседника сверкают – понял!
– Так что, друг мой, Иван Федорович, приготовь-ка мне список самых закоренелых жуликов. Кто на рубль украл или около того – этого пусть Господь рассудит. Человек и взаправду, может, честный, да жизнь так сложилась… А вот, тех, кто поболе воровал – этих сюда давай!
Бюрократия – великая и страшная в своей силе, вещь!
Нерасшибаемая и непоколебимая в своём упорстве.
А уж наша, российская… это вообще что-то сказочно неповоротливое… и совершенно нерассуждающее. Только для того, чтобы хоть что-то понять во всевозможных хитровывернутых постановлениях, я просидел почти неделю, листая толстые тома «Свода законов российской империи»… и всё равно продолжал считать себя почти полным лохом по этой части.
А вот общение со Смирновым оказалось намного более продуктивным! Он, по роду своих занятий, знал многое из реальной, как принято было в моём времени говорить, «правоприменительной» практики. И кое-что любопытное подсказал… порою и сам об этом не подозревая!
– Это што за оказия такая? – вертел в руках казенную бумагу купец Скороумов. – Мил друг, Федор Михалыч, растолкуй мне – что тут и к чему? Пошто арест? За какие-такие прегрешения?
Околоточный надзиратель только плечами пожал.