Они изредка очень тихо обменивались словами, поглощенные своей работой. Арсен Люпен прикинул расстояние, отделявшее его, точно рассчитал движения, которые ему понадобится сделать, чтобы обездвижить обоих, не дать возможности позвать на помощь. Он уже собирался броситься вперед, как Жервеза сказала:
– Как вдруг холодно стало! Пойду, пожалуй, лягу. А ты?
– Мне хотелось бы закончить.
– Закончить? Да тут работы на целую ночь!
– Да нет, на один час, не больше.
Жервеза ушла. Прошло двадцать минут, тридцать. Арсен Люпен распахнул окно шире. Занавеси заколыхались. Он сильнее толкнул створки. Людовик обернулся и, увидев раздувшиеся от ветра занавески, встал, чтобы закрыть окно…
Не было ни криков, ни даже подобия борьбы. Несколькими точными ударами, не причинив своему сопернику никакой боли, Арсен Люпен оглушил его, замотал голову занавеской и связал. И он все это проделал так ловко, что Людовик даже не успел заметить лица нападавшего.
Затем Арсен Люпен быстро направился к сейфу, схватил две папки, сунул их под мышку, спустился по лестнице, пересек двор и открыл заднюю калитку. На улице стоял экипаж.
– Возьми это, – обратился Арсен Люпен к кучеру, – а потом иди за мной.
Он вернулся в кабинет. Они вместе опустошили сейф за два приема. Затем Арсен Люпен поднялся в свою комнату, отвязал веревку и уничтожил следы своего присутствия. Все было кончено.
Через несколько часов Арсен Люпен с помощью сообщника принялся разбирать папки. Он не испытал ни малейшего разочарования, удостоверившись, что состояние Эмберов было не так велико, как считалось. Он это предвидел. Миллионы не исчислялись сотнями и даже десятками. Но в целом состояние Эмберов оценивалось в кругленькую сумму. Деньги были вложены в ценные бумаги, облигации железнодорожных компаний, государственные облигации, фондовые бумаги Парижской биржи, акции Суэцкого канала, рудников Севера и так далее.
Арсен Люпен удовлетворенным тоном заметил:
– Разумеется, убытки будут значительными, когда придет время торговаться. Мы столкнемся с трудностями, нам не раз и не два придется продавать бумаги по смешным ценам. Но это не имеет значения. Благодаря этому первоначальному капиталу я смогу жить так, как хочу… и воплотить в жизнь кое-какие мечты, столь любезные моему сердцу.
– А остальное?
– Можешь сжечь, малыш. Эта груда бумаг производила впечатление лишь в сейфе. Нам же они не нужны. Что касается акций, то мы спокойненько запрем их в стенному шкафу и будем ждать благоприятного момента.
На следующий день Арсен Люпен подумал, что ему ничто не мешает вернуться в особняк Эмберов. Но из газет он узнал совершенно неожиданную новость: Людовик и Жервеза исчезли.