Сейф открывали в торжественной обстановке. Магистраты нашли в нем то, что оставил Арсен Люпен… практически ничего.
Таковы факты и объяснение некоторых из них в интерпретации Арсена Люпена. Этот рассказ я услышал из его собственных уст в день, когда он разоткровенничался.
В тот день он ходил взад-вперед по моему кабинету, и в его глазах сверкали гневные искорки, которых я прежде не замечал.
– Одним словом, – спросил я, – это ваше самое блестящее дельце?
Уклонившись от прямого ответа, он сказал:
– В этом деле есть неразгаданные загадки. И даже после моих объяснений остается столько темных мест! Почему они сбежали? Почему не воспользовались помощью, которую я невольно им предоставил? Было ведь так легко сказать: «Сто тысяч миллионов лежали в этом сейфе. Сейчас их там нет, потому что их украли»!
– Эмберы потеряли голову.
– Да, вот именно, потеряли голову… С другой стороны, правда…
– Что?
– Нет, ничего.
Что скрывалось за этой недомолвкой? Арсен Люпен не говорил всей правды, это было очевидно. И ему было трудно признаться в том, что он недоговаривал. Я был заинтригован. Вероятно, речь шла о чем-то очень серьезном, если такой человек, как Арсен Люпен, засомневался.
Я стал наугад задавать ему вопросы.
– Вы с ними больше не встречались?
– Нет.
– А вы не испытываете нечто вроде жалости к этим несчастным?
– Я?! – воскликнул он, так и подскочив.
Его возмущение удивило меня. Неужели я попал в цель? Тогда я продолжил:
– Разумеется. Если бы не вы, они, возможно, сумели бы противостоять опасности… или, по крайней мере, уехать с полными карманами.
– Угрызения совести… Именно этого вы добиваетесь от меня, не правда ли?
– Разумеется!
Арсен Люпен с силой ударил кулаком по столу.
– И я, по вашему мнению, должен испытывать угрызения совести?
– Называйте это угрызениями или сожалением… словом, хотя бы какое-нибудь чувство…
– Какие-нибудь чувства к людям…
– К людям, у которых вы отняли целое состояние.
– Какое состояние?
– Ну… Эти две-три пачки акций…
– Две-три пачки акций! Я украл у них пачки акций, так? Часть их наследства? В этом моя вина? В этом мое преступление? Но, черт возьми, мой дорогой, вам не приходило в голову, что они были фальшивыми, эти акции?.. Понимаете? ОНИ БЫЛИ ФАЛЬШИВЫМИ!
Я с изумлением посмотрел на Арсена Люпена.
– Фальшивые… четыре или пять миллионов…
– Фальшивые! – в ярости закричал он. – Сверхфальшивые! Фондовые бумаги Парижской биржи, государственные облигации, все это было обыкновенной бумагой! Простой бумагой! Ни одного су, я не получил ни одного су за все эти пачки! И вы требуете, чтобы я терзался угрызениями совести? Да это они должны терзаться! Они провели меня, как последнего простофилю! Обобрали до нитки, одурачили меня!