– А как ко мне в комнату вернулся нож?
– Прилетел на подушке. Подушку я отправил назад.
И как-то по голосу сразу поняла, что подушку отправили так отправили. Представляю, как невесело преподавателю было получить в лицо подушкой дружбы. А как иначе, кроме как попыткой примирения, можно понять это подношение Вектора?
Эх, все-таки не наладить мне хорошие или хотя бы терпимые отношения с преподавателями. Как выбираться из этой ямы? И опять потекли чертовы слезы.
– Все еще болит? – Кощей подскочил, прямо как папа. Стоял, смотрел на меня огромными глазами, зарывшись руками в свои волосы. Еще и дергал свои пряди, как будто пытался вырвать. Ну вот, довела своими истериками даже своего невозмутимого соседа.
Встала на четвереньки и поползла от него подальше. Вот не дает выплакаться никак в одиночестве, ирод. Легла на бок, спиной к нему, и продолжила себя жалеть. Как успокоюсь – дальше учиться, выкарабкиваться да сражаться. А сейчас – плакать, и точка.
Меня обняли сзади. Огромные мужские ладони прижали к голому торсу. Как-то сразу стало не до жалости к себе. Но когда-либо мои слезоточивые каналы спрашивали моего мнения? Продолжали извергать потоки. И это тогда, когда в спальне, на огромной кровати, мы лежим с Кощеем в обнимку. А на нем только рваные шорты. Да сестра уржется, если узнает!
А увижу ли я ее снова?
Бессмертный перевернул меня на спину и всей своей огромной жилистой громадой навис сверху.
– Что случилось?
Ой, все. Вот как будто сейчас скажи – и все решится. Эти мужчины такие смешные. Тем более уже просила помочь вернуться, но никто не помог. И этот самый, кто сейчас окружил своим жаром тоже. Никто.
– Малышка. – Бас Кощея вырывался из его горла с каким-то хрипом. Как будто он сейчас тоже расплачется. Нет, ну если мы тут с Кощеем на пару будем выть – то тогда добро точно офигеет. А в копилку смогу добавить Кощея, не только носившего меня на руках, но и пускавшего сопли со мной в одну кровать.
Бессмертный вытирал пальцами мои слезы. И сопли. Твою мать, я же тут сейчас своей рожей свечу прямо перед его носом. Попыталась отвернуться, но Кощей перехватил мои руки, не позволяя ни отвернуться, ни перевернуться.
– Скажи.
Вот умеет он отдавать приказы.
– Не смотри, я не красива-ая-я-я.
У Кощея отразилось на лице недоумение. Ох, мужчины, вот вам, как начинает казаться названная причина несерьезной, так сразу улыбаетесь этой своей улыбкой «ну и дурочка». А что он ожидал? Что я скажу какую другую причину? Большинство он и решить не в силах. Зачем? Чтобы мы тут вдвоем были в отчаянии?
А «я толстая» и «я некрасивая» – универсально. Сразу тебя в этом разуверят и наконец пожалеют. И все окей. Вот только я забыла, кому это говорю. Трехсотлетнему мужику с явным отсутствием социальных навыков.