— Но… Если ты поймёшь, что… Ты же спасёшь её? Правда? — болезненно настаивал бывший пахарь.
— Я буду считать, словно бы ты сделал сегодня свой выбор. Если мне придётся решать, кого из них оставить в живых, то я буду руководствоваться именно им. Так хорошо? Успокойся! Тебе не следует показывать при ней наши опасения.
— Да. Конечно. Но ты дал слово! — тяжело поднялся наследник Шамула.
— Да. И сдержу его. Не для неё. Для тебя, — с недовольством уточнил старый товарищ, по лицу которого сложно стало разобраться во всей смеси эмоций, заполнившей внезапно рассуждения. Следует рассказать всё женщине, стараясь не раскрывать сути.
Тишина в первый момент даже встревожила. Силион с очевидным усилием разомкнула веки и попыталась что-то произнести, но мысли, видимо, ещё путаются. Связного ничего не вышло.
— Мы уцелели. Странно, правда? — попытался улыбнуться в пространство вошедший и невольно остановился. За дверью всё было раскрыто, а сейчас очевидно: не с чего начать разговор.
— Я поняла, о чём он умолчал. Я подозревала. Я… Не знаю, как вы к этому отнесётесь, господин, но… Травмы слишком незначительны, чтобы вывести из нормального функционирования обученную наследницу баронского титула. Я… не хотела Вас расстраивать, — чуть хриплый голос сорвался и утих в поисках новых сил и слов. Возможно, опять случайно прочла мысли своего спутника по нелёгкой дороге судьбы.
— Следовательно, ничего нового я тебе не скажу. Облегчает задачу, надо признать. Я был бы очень рад. Мы… Я… у меня до сих пор нет детей, но я хотел бы… Хотя вышло несколько… неожиданно.
— Да. Неожиданно… Я думала: это невозможно. Иначе спросила б о Вашем желании раньше, — малышка вздохнула и посмотрела куда-то в пустоту. Судя по унылому облику, очень не радостные рассуждения крутятся в уме. Только высказывать вслух желания нет.
— Может, всё-таки скажешь? — грубо сорвалось из-за её чрезмерной серьёзности.
— Да… Хотя, наверное, Вы и сам в курсе… Это практически невозможно. Не стоит себя тешить иллюзиями. Я постараюсь, раз Вы хотите. Приложу все усилия, на какие способна. Тем более, физиология кровной кандидатки достаточно тренирована и сплетена с мышлением, чтобы… Но я не волшебник. Только маленькая григстанка… Я буду стараться, однако не могу гарантировать успех, господин Ланакэн. Как бы мне ни хотелось этого…
— Ага. И всё-таки… Жизнь и риск всегда что-то родственное. Разве нет? Что изменилось? — постарался стать уверенным и пренебрежительным Осилзский, но даётся с трудом. Чувство вины давит на мозг. Раздражает и выводит из привычно рассудительного состояния ума. И что-то будит желание просить прощение за содеянное вопреки собственной воле. Хотя поднимать тему не хочется. Даже теперь что-то мешает общаться на равных, заставляя испытывать ещё и отвращение к самому себе. Слишком много различий, слишком много препятствий… Так почему же они вместе?