— Извини. Не хотел тебе напоминать…
— Ничего. Но… Не надо. Я тогда впервые вышел наружу — это было плохо, — пробубнил Лаури, поспешно вытирая сбегающие по лбу капли пота.
— Я хотел узнать о Ситтиане… Как он? — перевёл тему беседы Раст.
— Отлично! Благодарю Вас, господин! — снова глубокий поклон, вызвавший у собеседника некоторое раздражение. Кроткий изумрудный взгляд ловит каждое движение пришедшего. В нём выражается нечто настолько благодарное — Раст даже застеснялся. Освобождённый падший хорошо помнит, что обязан спасением соплеменника этому человеку. И в его душе искренне сохраняется чувство преданности за добрый поступок по отношению к столь низким существам. Это слишком откровенно выражается во всём виде григстанской игрушки.
— Хватит уже гнуться! Какой я тебе господин? Хоть не кланяйся! Пожалуйста! Здесь это смотрится по меньшей мере дико!
— Простите, господин! — жалкая физиономия получеловека заставила посетителя смягчиться и ободряюще улыбнуться, вызвав сдержанный вздох облегчения. Прогневить незнанием местных правил этикета казалось крайне чреватым последствиями. Уходя, Флет осознал: его по-настоящему тяготит раболепие спасённых ими падших, постоянное самоуничижение перед рождёнными на воле. И ничего поделать с непроизвольной неприязнью, возникшей на почве пренебрежения, уже не получается.
* * *
Шаитта была очень крепкой девочкой и уже на утро следующего дня после того, как общалась с Оддой, Соул выпустил пациентку домой. По дороге натолкнулась на своих старых товарищей по шалостям и застряла с ними у одного из маленьких протоков, пересекающих недра подземного города. Игра «в камешки», привычная с раннего детства, особенно радовала после нудной болезни. Они кидали щебень в стену и пытались сбить уже упавшие аналогичные кусочки других игроков. После очередного броска вдруг рассмотрела неподалёку с любопытством наблюдающего за их действиями Кири. Даже губу прикусил, так хочет поучаствовать в непривычном для него занятии, но подойти не хватает решимости.
— Кири! Иди к нам! Хочешь поиграть?! — приветливо позвала его девочка. Мальчик с сомнением робко улыбнулся, однако ребятня рядом с ней заметила безголосого и насупилась. Старший мальчишка из её друзей сурово озвучил их мнение:
— Это дружок того падшего… Он решил, наконец, вернуться к человеческим ровесникам? Или будет после него к нам бегать?
Пасынок Соула криво ухмыльнулся, с горечью убирая свои неуверенные надежды в самый дальний и тайный угол в сердце. В его тёмных глазах появилось упрямое и болезненное выражение, когда резко гордо вскинул голову, отвернулся и демонстративно пошагал прочь. Рангма поражённо осмотрелась в поисках хоть одного сочувствующего и резко кинула: