* * *
Он творил, не останавливаясь, совершенно выпав из реальности… Зажёг больше светильников и в неистовстве метался между натурщиком и камнем. Иногда издавал нечленораздельные возгласы ликования. Недвижная фигура стояла, словно бы тоже превратившись в камень. Подобный ожившим снам в своей ранимой утончённости. Воплотившееся воплощение вдохновения. Опыта у мальца и впрямь в данной работе не отнять. И выносливости, о чём как-то не задумался утонувший в порыве искусства творец.
Спустя долгий срок кто-то украдкой переступил порог. На мгновение свет выхватил побледневшее лицо Кири. Его губы раскрылись в неслышном вопле, когда схватил попавшийся под руку плащ хозяина жилища и бросился к товарищу, укрывая его наготу. Закрыл собой от незнакомца и болезненно раскинул руки в попытке пояснить, что не подпустит к Ситтиану никого. И, к собственной неловкости, Салтуан обнаружил в практически детском лице тень того пережитого унижения, с которым уже знаком изувеченный раб. Пусть и нет на его теле клейма, но он точно осведомлён, чего боится и от чего защищает.
— Я… Я не…
— Господин Джаши не прикасался ко мне. Он лишь вырезает из камня! Не волнуйся так, Кири! Он не причинит мне вреда! — однако именно тогда силы всё-таки закончились. Юноша пошатнулся и упал бы, если бы ваятель не успел поймать. Мужчина подхватил очень лёгкого для него Ситтиана и заботливо уложил на постель.
— Почему же ты молчал? Устал уже? Возможно, сотрясение… Надо было сказать! Я несколько выпадаю из реальности, когда творю… Но ты остаёшься в ней! — покаялся мастер и торопливо влил пару глотков вина в изумлённо распахнувшиеся губы.
— Но… Мне говорили, что я не смею шевелиться без дозволения при этом… Пока не позволят… Я… Ладно. Я буду говорить потом, раз можно, — проглотив терпкий напиток, в недоумении признался рождённый бесправным. Человек хмыкнул, снял с головы тряпичную повязку, освободив непослушные, словно солома, волосы. Они теперь осенили его плечи непонятного цвета — почти серого — ореолом. Оценивающе посмотрел на незваного пришельца и несмело поинтересовался:
— Можно… Кири? Да, Кири, кажется… Можно, Кири, я и тебя с ним изображу? Раздеваться не надо. Я понял уже, насколько это для тебя невыносимо. Можно?
Бессловесный посетитель удивлённо посмотрел на своего ровесника, встретил ободряющую улыбку и неопределённо пожал плечами.
— Приходи! Ты тоже очень красивый! Я даже и не подозревал прежде, что встречу такое на своём веку! — на иссушенных губах мелькнула счастливая усмешка.
— Я… Не красивый, а… Я просто очень привлекателен для… Вы понимаете… Я уродлив на самом-то деле. Я отлично знаю, — отверг внезапно характеристику полукровка, натягивая на задубевшую от неподвижности плоть полотняные штаны и свободную рубаху. После побоев всё немного кружится и плывёт ещё.