— Извини! Мне лишь рассказали про Дайим, — постарался смягчить его Шоу. Тиннарис смерил оценивающим вниманием, однако успокоился.
— Ещё вопросы есть? Или ты полностью удовлетворил свою жажду познаний? — едко конкретизировал на всякий случай, однако намного тише. Впрочем, в его исполнении звук почему-то напоминает шипение змеи.
— Не злись! Я не хотел тебя обидеть! Правда!
— Я не ребёнок, чтобы из-за таких мелочей обижаться, — дёрнул плечами, уже совершенно расслабляясь, охотник из Шукрских болот. Явно, его даже несколько смутила собственная вспышка — в той незначительной мере, в которой возможно смутить столь бесстрастную личность. Свои слабости очевидно искренне ненавидит, но с ними уже ничего не поделать. Остаётся лишь подавить горький вздох и в очередной раз доказывать самому себе и окружающим в схватке собственные возможности. Почему-то Ланакэн задумался: а был ли бы этот жёсткий человек хоть на десятую часть столь сильным, если бы прожил нормальную размеренную жизнь? Или он настолько привык себя заставлять перепрыгивать через барьеры слабостей, что уже и не замечает, насколько давно переступил через личный предел?
Решив разрядить нервозную обстановку, Тални неуверенно поинтересовался у затесавшегося к ним кузнеца:
— Миатс, а ты из какого посёлка? Он в Оутласте? Или ты сюда попал из-за Шоукмунского хребта?
— Я не из посёлка. Я родился кочевником, — отозвался Боир, окунувшись в много значащие для него тёплые воспоминания детства и свободы. Окружающие с сочувствием покосились на подаренного человеческого слугу. Чудовищный контраст: из привольно блуждающих между посёлками путников, посвятивших жизнь безрассудно смелой судьбе скитальца, связующего человеческое сообщество воедино, попасть в рабы, без права господина и шага-то ступить никуда не сметь. Вообще, такие семьи чаще становятся жертвами охотников, чем обычные крестьяне, ибо зеленоглазые искренне считают, что в них нет никакого смысла. В принципе, для общества григстанов так оно и есть. Для человеческих же деревень странные, вечно мигрирующие люди всегда покрыты ореолом чего-то мистически-героического. Слово кочевника нерушимо, а они сами — гарант, что твоё послание будет передано адресату, твой товар или посылку доставят, куда требуется. За это в любом жилище их встречают радушно и приветливо, получая взамен гостеприимству вести с самых различных мест, где никогда не могут оказаться слушатели-домоседы.
— Я тоже кочевник по рождению, но я не помню уже… как это, — признался Кама. — А ты давно… М…
— Где-то таким был, как ты сейчас, когда на нас напали охотники. Вначале оставили живыми меня и младшую сестрёнку, но потом… Я не знаю, что с ней стало, — рассказал могучий освобождённый, постарался ободряюще улыбнуться любопытному собеседнику.