Я записывал. Она продолжала сыпать названиями книг, трактатов и томов, практическими пособиями и фамилиями инструкторов и преподавателей. В определенный момент я просто перестал забивать себе голову этими данными, решив, что карандаш отлично справится с функциями памяти. А разберусь со всем этим по ходу дела.
— Можешь идти, — сказала Соловейка и повернулась к камину.
— Это все? — спросил я. И никакого допроса? Никакой настольной лампы в лицо или чего-то подобного? Никакой попытки перевербовать?
— У тебя ко мне какие-то вопросы, Лебовский? — Соловейка внимательно посмотрела на меня.
— Эээ… Наверное, пока нет… — пробормотал я.
— Тогда шагай отсюда, у меня и без тебя дел по горло! — заявила она и устроилась на кресле за своим письменным столом. — А! Нет, подожди! Наведайся к Азамату Львовичу, это наш доктор.
— Зачем? — спросил я.
— Провериться на стыдные болезни, конечно! — ее глаза зло сверкнули. — Или тебя в Петербурге не учили, что если совать свои части тела в не очень надежные места, то можно заработать сифилис, гонорею и прочие мерзкие заболевания?
— Но я же… Я вроде не… — и тут я почувствовал, как жар приливает к щекам. Ну да, конечно, как я мог забыть! Замечательные друзья-мародеры растрепали всему университету о моих ночных подвигах. В которых я не участвовал, но кому теперь это интересно? Я не стал доказывать Соловейке, что я тут ни при чем, что все это просто дурацкие сплетни, и ни в кого я ничего не совал. Просто кивнул. Сложил бумажку, сунул ее в карман и направился к выходу.
Фух. Как-то все сильно лучше прошло, чем я опасался. Хотя, с другой стороны, а почему Соловейка вообще должна была меня как-то допрашивать и вербовать? Я вроде пока не то сокровище, из-за которого нужно устраивать межведомственную войну на всех фронтах. У Кащеева были свои резоны перетягивать меня к себе, скорее всего, никаких особых тайн там нет. Ну, новичок. Может быть, потом пригодится. А у Соловейки с ним свои дела, которые ко мне тоже не имеют никакого отношения… В общем, расслабься уже, Лебовский! Никому ты нахрен тут не сдался. Не найдешь денег — выкинут зимой на мороз, пойдешь работать подмастерьем к младшему выгребытелю говна из общественных сортиров.
И тут я понял, что настроение неожиданно улучшилось. То есть, вроде бы и обидно, что я вовсе не золотой звезды ботинок, но с другой-то стороны — все реально скорее от меня зависит. Смогу я превратить эти свои спонтанные вспышки ярости во что-то нормальное и сильное или так и останусь обалдуем, который в университете только из-за пьянок с потрахушками тусуется. А у меня, между прочим, еще дела есть. Надо Матонину должок вернуть с процентами, надо разобраться с нашим ректором, который подозрительно похож на человека с ночной остановки поезда, волею которого, я уверен, я тут и оказался. Зачем?… Ну хотя бы чтобы понять, не отправит ли он меня таким же мановением своих китайских усов обратно в мою реальность. А то я тут планы строю, магию, понимаешь, зубрю, а потом сяду в какой-нибудь цеппелин, усну по дороге, а проснусь в Гостилицах под Санкт-Петербургом…