Мэри Шелтон подходит и заглядывает ему через плечо:
– А такие, вроде змей с ножками?
– Скорпионы.
– Матерь Божия! Они ведь кусаются?
– Жалят. – Он говорит: – Леди Анна, коли папа не в силах помешать вам сделаться королевой, а я думаю, он не силах, то уж Гарри Перси не должен становиться для вас препятствием.
– Так уберите его, – говорит Норфолк.
– Я понимаю, почему вам, как родственникам, неудобно…
– Убрать его самим, – заканчивает Норфолк. – Проломить ему голову.
– Фигурально выражаясь, – уточняет он. – Милорд.
Анна садится. На женщин не смотрит. Маленькие руки сжаты в кулаки. Монсеньор шуршит бумагами. Джордж в задумчивости снял шапочку и теперь играет драгоценной булавкой – пробует на палец острие.
Он скатал ковер и протягивает Мэри Шелтон.
– Спасибо, – шепчет та, краснея, будто он предложил что-то фривольное.
Джордж вскрикивает: игра с булавкой закончилась уколотым пальцем. Дядя Норфолк бросает зло:
– Болван великовозрастный!
Фрэнсис Брайан идет за ним к дверям.
– Благодарю, сэр Фрэнсис, меня провожать не надо.
– Я хотел бы пойти с вами и узнать, что вы будете делать.
Он резко останавливается, упирает ладонь Брайану в грудь, разворачивает того вбок и слышит удар головой о стену.
– Я спешу.
Кто-то его окликает. Из-за угла появляется мастер Ризли.
– Трактир «Марк и лев». В пяти минутах ходьбы отсюда.
Зовите-меня поручил своим людям следить за Гарри Перси с тех самых пор, как тот приехал в Лондон. Он опасался, что недоброжелатели Анны при дворе – герцог Суффолкский с женой и наивные люди, верящие в возвращение Екатерины, – встречаются с графом и убеждают его держаться той версии прошлого, которую считают полезной. Однако по всему выходит, что таких встреч не было – разве что в купальнях на Суррейском берегу.
Зовите-меня резко сворачивает в проулок, и они выходят в грязный двор трактира. Он оглядывается по сторонам: два часа хорошенько поработать метлой – и место стало бы вполне пристойным. Золотисто-рыжая шевелюра Ризли горит, словно маяк. У поскрипывающего над головой евангелиста Марка тонзура, как у монаха. Лев маленький, синий, с улыбающимся лицом.
Зовите-меня трогает его за руку:
– Сюда.
Они уже готовы юркнуть в боковую дверь, когда сверху раздается пронзительный свист. Две девицы высовываются в окошко и с хохотом вываливают голые груди на подоконник.
– Господи! – говорит он. – И здесь дамы из рода Говардов!
Внутри «Марка и льва» полно слуг в ливрее Перси: одни лежат головой на столе, другие – под столом. Сам граф Нортумберлендский пьет в отдельном кабинете. Здесь можно было бы побеседовать без свидетелей, если бы не окно в общее помещение, откуда то и дело заглядывают ухмыляющиеся хари.