О том, что за мораль ему открылась, лорд Бернерс умалчивает.
– А вот Фруассар по-английски.[73] Его величество сам велел мне заняться переводом. Пришлось согласиться, король пожаловал мне пятьсот фунтов. Не желаете посмотреть мои переводы с итальянского? Я делал их для себя, не для печати.
Они проводят вечер за манускриптами и продолжают обсуждать их за ужином. Генрих даровал лорду Бернерсу пожизненный пост канцлера казначейства, но, поскольку тот не в Лондоне, должность не приносит его светлости ни денег, ни влияния.
– Мне известно, что вы человек дела. Не согласитесь посмотреть мои счета? Вряд ли вы найдете их в идеальном состоянии.
Лорд Бернерс оставляет его наедине с писульками, которые называет своими счетами. Часы идут, ветер шуршит в кровле, колышется пламя свечи, дождь молотит в стекло. Он слышит шарканье хозяйской больной ноги, в дверях возникает встревоженное лицо.
– Ну как?
Ему удалось обнаружить лишь долги. Вот что бывает, когда посвящаешь жизнь ученым изысканиям и служишь королю за морем, вместо того чтобы набивать мошну, работая зубами и локтями при дворе.
– Жаль, что вы не обратились ко мне раньше. Всегда можно что-то исправить.
– Откуда мне было знать, что вам можно довериться, мастер Кромвель? Мы обменялись письмами, только и всего. Дела Вулси, королевские дела. Я совсем вас не знал. И до сего времени не думал, что сподоблюсь.
В день отплытия появляется мальчишка из таверны алхимиков.
– Наконец-то! Что принес?
Мальчишка демонстрирует пустые ладони и тараторит на своеобразном английском:
– On dit[74],маги вернулись в Париж.
– Я разочарован.
– Вас не так-то просто найти, господин. Я пошел туда, где остановились le roi Henri со своей Grande Putain[75], говорю, je cherche milord Cremuel[76], а они давай смеяться, еще и поколотили.
– Потому что никакой я не милорд.
– Уж тогда и не знаю, какие милорды в вашей стране!
Он предлагает мальчишке монетку за услуги, тот мотает головой:
– Я хочу поступить к вам на службу, мсье. Надоело сидеть на месте.
– Как тебя звать?
– Кристоф.
– А фамилия у тебя есть?
– Ca ne fait rien[77].
– Родители?
Пожимает плечами.
– Сколько лет?
– Сколько дадите?
– Читать ты умеешь. А драться?
– А что, придется много драться chez vous? [78]
Мальчишка широк в плечах, такого подкормить – и через пару лет его с ног не собьешь. На вид не больше пятнадцати.
– Были неприятности с законом?
– Во Франции, – роняет Кристоф небрежно, как другой сказал бы «в Китае».
– Ты вор?
Мальчишка втыкает в воздух воображаемый ножик.
– Что, до смерти?
– Ну, на живого тот малый не тянул.