– А вот и герцог Орлеанский, – потянул его за руку де Бурвиль. – Он настоял на том, чтобы идти с третьим сословием. Посмотрите, как хлопочет над ним главный церемониймейстер, аж в пот бросило. А вот и герцог де Бирон.
– Я его знаю. Бывал в его доме.
– А это Лафайет.
Американский герой в серебристом жилете бодро вышагивал в процессии, серьезное и немного рассеянное молодое лицо, необычный вытянутый череп под треугольной шляпой в стиле Генриха IV.
– Вы с ним знакомы?
– Только с его репутацией, – пробормотал Камиль. – Вашингтон pot-au-feû[9].
Бурвиль рассмеялся:
– Вы должны это записать.
– Уже записал.
В церкви Людовика Святого де Робеспьеру досталось удобное место у прохода. Удобное место, чтобы разглядывать знать вблизи. Волнующееся море епископов на мгновение расступилось, и король, грузный, в золотой парче нечаянно взглянул ему прямо в лицо. А когда королева повернула голову (во второй раз мы с вами ближе, чем в первую встречу, мадам), перо цапли в ее волосах как будто приветливо качнулось в его сторону. Гостия в украшенной драгоценными камнями дарохранительнице маленьким солнцем пылала в руках епископа. Король с королевой заняли места на помосте под бархатным пологом, вышитым золотыми геральдическими лилиями. Затем вступил хор:
O salutaris hostia
Если продать драгоценности короны,
что можно купить для Франции?
Quae coeli pandis ostium,
Король выглядит полусонным.
Bella premunt hostilia,
А королева – гордячкой.
Da robur, fer auxilium.
Похожа на Габсбургов.
Uni trinoque domino,
Мадам Дефицит.
Sit sempitema gloria,
Снаружи женщины криками
приветствовали герцога Орлеанского.
Qui vitam sine termino,
Я никого здесь не знаю.
Nobis donet in patria.
Где-то здесь должен быть Камиль. Где-то рядом.
Amen.
– Смотрите-смотрите, – сказал Камиль де Бурвилю. – Максимилиан.
– Да, это он. Наш дорогой Как-вас-там. Стоит ли удивляться?
– Мое место там. В процессии. Де Робеспьер уступает мне интеллектом.
– Что? – Изумленный аббат обернулся и зашелся смехом. – Людовик Шестнадцатый, милостью Божией король Франции, уступает вам интеллектом. Его святейшество папа римский уступает вам интеллектом. Кем еще вы хотели бы стать, кроме как депутатом?
Камиль не ответил.
– О Боже мой, Боже мой. – Аббат сделал вид, будто вытирает глаза.
– А это Мирабо, – сказал Камиль. – Он собирается издавать газету. Я буду для него писать.
– Как вы это провернули?
– Никак. Я приступаю завтра.
Де Бурвиль бросил на него косой взгляд. Камиль лжец, подумал он, всегда был лжецом. А впрочем, скажем мягче: он приукрашивает.
– Что ж, удачи, – сказал аббат. – Видели, как толпа принимала королеву? Весьма нелюбезно, не правда ли? Зато как приветствовали герцога Орлеанского! И Лафайета. И Мирабо.