– В Сен-Сюльпис, – сказала Аннетта, – исповедуют в три.
– Знаю, – ответил Камиль. – Все условлено. Я послал записку отцу Пансемону. Решил, ему следует знать. Я написал, чтобы встречал меня ровно в три, я исповедуюсь не каждый день и не думаю, что меня заставят ждать. Пора?
– Прикажите подать карету.
У церкви Аннетта обратилась к кучеру:
– Мы вернемся… во сколько мы вернемся? У вас заготовлена длинная исповедь?
– Я не намерен ни в чем исповедоваться. Так, несколько мелких грешков. Хватит и получаса.
Во двор вошел мужчина в черном с папкой под мышкой. Раздался бой часов. Мужчина приблизился к ним:
– Уже три, мсье Демулен. Войдем?
– Это мой стряпчий, – сказал Камиль.
– Кто? – удивилась Аннетта.
– Стряпчий, нотариус. Он специализируется в каноническом праве. Его рекомендовал Мирабо.
Нотариус выглядел польщенным. Неужели, подумала она, ты до сих пор якшаешься с Мирабо. Однако само намерение Камиля смущало Аннетту.
– Камиль, вы берете на исповедь стряпчего?
– Это разумная предосторожность. Ни одному закоренелому грешнику не стоит ею пренебрегать.
Он протащил ее сквозь храм бодрым, нецерковным шагом.
– Я только преклоню колени, – сказала она, нырнув в боковой придел подальше от него. Здесь было тихо: старушки галдели и молились за возвращение минувших дней, сопела, свернувшись калачиком, собачка. Священник и не подумал понизить голос.
– Это вы? – спросил он.
– Записывайте, – велел Камиль нотариусу.
– Не думал, что вы придете. Когда я получил вашу записку, то решил, это шутка.
– Это совершенно точно не шутка. Я, подобно прочим, жажду обрести благодать.
– Вы католик?
Короткая пауза.
– Почему вы спрашиваете?
– Потому что, если вы не католик, я не могу приобщить вас к таинствам.
– Хорошо, я католик.
– Разве вы не писали в своей газете, – священник прочистил горло, – что религия Магомета ничем не хуже религии Иисуса Христа?
– Вы читаете мою газету? – Камиль выглядел польщенным. Молчание. – Стало быть, вы нас не обвенчаете?
– Только после того, как вы публично заявите, что исповедуете католическую веру.
– У вас нет права этого требовать. Достаточно моего слова. Мирабо говорит…
– С каких пор Мирабо сделался отцом церкви?
– Я ему передам, ему понравится. Прошу вас, святой отец, уступите, я влюблен до смерти и не в силах терпеть, как вы терпите, ибо лучше вступить в брак, нежели разжигаться.
– Раз уж речь зашла об апостоле Павле, – сказал священник, – могу я напомнить вам, что нет власти не от Бога, существующие же власти от Бога установлены? Посему противящийся власти противится Божиему установлению. А противящиеся сами навлекут на себя осуждение.