Автомобиль, оставив позади крутые повороты, катит теперь по сожженной солнцем равнине и нагоняет солдат, двумя колоннами идущих по обочинам.
– Интербригадовцы? – с надеждой спрашивает Вивиан, вглядываясь.
– Не похоже, – отвечает Табб.
– Это испанская пехота, – говорит Педро.
Они уже поравнялись с хвостом колонны, и при звуке мотора замыкающие сторонятся, уступая дорогу, с любопытством смотрят на «альфу-ромео» и на пассажиров в ней.
– Ну-ка стой, – приказывает Чим на середине строя.
Педро тормозит, а чех достает из сумки «лейку», рысцой возвращается в конец колонны, наводит камеру на солдат. Их человек триста, прикидывает Вивиан. Кто-то вскидывает к плечу сжатый кулак, кто-то улыбается в объектив, но у большинства мокрые от пота лица остаются серьезны. Видно, что солдаты выдохлись после долгого марша и вид у них не очень бравый. И единообразие их облика оставляет желать лучшего: лишь немногие в стальных касках, в военной форме, в синих или коричневых комбинезонах, остальные в штатском – суконные или саржевые брюки, белые рубахи с засученными рукавами, альпаргаты. Скатанные одеяла, винтовки трех или четырех видов за плечами, иные вместо ременного уставного снаряжения приспособили веревки, а вместо патронташей – тяжелые парусиновые сумки или притороченные к поясу платки. Кто в чем и кто во что горазд, думает Вивиан. Создается впечатление неподготовленности. И даже слабости.
– Какие они все юные! – удивляется она.
Вместе с Таббом и водителем она выходит из машины и, прислонившись к борту, смотрит на идущих мимо солдат.
– Куда это они? – спрашивает Табб. – К Эбро?
Педро кивает, сплевывает себе под ноги и снова кивает. Потом косится на Чима, который продолжает снимать. Шофер обычно так словоохотлив, а сейчас из него слова не вытянешь. Ему явно не по себе.
– Эти ребята 1920 года рождения, только что призванные Республикой в ряды, – говорит он наконец.
– Боже!.. – восклицает Вивиан. – Взгляните на эти лица… Это же дети.
Она поворачивается к Педро, а тот – мрачнее тучи. Она никогда прежде не видела его таким.
– Да, им по восемнадцать лет… А иным – и по семнадцать.
– Бедные их матери, – взволнованно вздыхает американка.
– И бедная Республика.
– Это их называют «поскребышами»? – холодно осведомляется Табб.
Шофер, как от нестерпимой горечи, кривит рот:
– Их. А еще – «набор сосунков».
Командный пункт: в клубах табачного дыма входят и выходят, получая и передавая приказы, вооруженные люди в мокрых от пота рубахах. Пато Монсон поднимает глаза от полевого коммутатора и видит перед собой командира XI бригады подполковника Фаустино Ланду – он возвышается над ней, одна рука почесывает брюхо под рубахой, другая держит сигару. Рядом – майор Карбонелль и комиссар, которого все называют Русо.