Крепко держа гранату в левой руке и большим пальцем прижимая чеку, Панисо оборачивается к напарнику:
– Подай бутылку.
Рафаэль выполняет приказ. На мгновение напряженные глаза ветерана встречаются с испуганными глазами новичка. Панисо отдает ему должное: парнишка хорошо себя ведет.
– Если промахнусь, дашь мне вторую. Понял, малыш?
– Понял, дедуля.
– А если упаду, бросишь сам.
– Я?
– Ну а кто же, черт возьми? Здесь больше никого нет.
Паренек кивает, обретя наконец решимость, хотя подбородок у него подрагивает. Хулиан Панисо на миг-другой, не больше, обращается мыслями к жене и детям. Только на две секунды. Я бы еще и закурил вдобавок, думает он. Курить хочется, да руки заняты. Потом он несколько раз глубоко вздыхает, напрягает все мышцы и рывком поднимается, с гранатой в одной руке, с бутылкой – в другой. И напевает сквозь зубы, почти безотчетно, только чтобы заглушить жужжание пуль:
Взвейтесь кострами, синие ночи,
Мы пионеры, дети рабочих…
На улице – ничего нового: обломки, выщербленные пулями стены домов, проносящиеся над головой стальные оводы, грохот – то одиночный, то очередями. Невеселый пейзаж, на фоне которого Панисо, быть может, доведется умереть. А шагах в шести-семи – первый из двух механических монстров: они ползут вперед медленно, попирая и размалывая скрежещущими гусеницами землю, оставляя за собой черно-серое облако дыма.
Он ни о чем не думает сейчас, ничего не рассчитывает – уже нет времени на это. Откинувшись назад, размахивается правой рукой и изо всех сил швыряет бутылку в борт танка. И попадает в заднюю его часть, сразу же за башней, туда, где находится мотор; стекло разбивается, бензин течет по броне. Тогда Панисо перекладывает в правую руку гранату и, сорвав чеку, бросает. Грохот, оранжевая вспышка, и он снова падает ничком, но недостаточно проворно, потому что осколки проносятся в опасной близости, бьют по ограде, сыплются во двор. Однако подрывник приземляется целым и невредимым, испытывая свирепую радость, – он сделал что хотел и при этом остался жив.
Сильно пахнет горящим маслом и резиной, слышно, как трещит пламя, как вопят от радости республиканцы. Когда Панисо открывает газа, он видит густое облако черного дыма, поднимающееся к небу со стороны улицы, а повернув голову – восторженные глаза Рафаэля: тот с улыбкой протягивает ему вторую бутылку бензина.
– Второй слишком далеко, – качает головой подрывник. – Может, мой кум Ольмос его прищучит.
– При содействии моего дружка Люиса, ты хотел сказать?
– Разумеется, малыш. Куда ж без него?
Осколок гранаты прогрыз меж камней отверстие, и Панисо, на четвереньках доползший до стены, решается выглянуть наружу. Оттуда виден горящий танк с откинутым люком, а чуть поодаль – второй: он яростно поливает все вокруг из своих спаренных пулеметов. Со стесненным сердцем подрывник видит: с другой стороны улицы к танку, пригибаясь, бегут под пулями двое, и Ольмос, от которого не отстает юный Люис, хладнокровно бросает в танк бутылку с бензином, а вдогонку ей – гранату.