И если есть такое мгновение, когда младшему лейтенанту совсем не хочется умирать, то вот оно, когда так близок финал. И потому Пардейро действует осторожно, чего не замечалось за ним раньше, и время от времени оглядывается на своих людей, чтобы убедиться, что они следуют его примеру; следит, чтобы бронированная корма танка, который, оставляя за собой облако отработанного бензина, ползет перед ним, надежно его прикрывала. Время от времени, вторя грохоту сдвоенного пулемета MG-13, о броню позванивают пули.
Пардейро не нужно командовать. Каждый легионер и так знает, что ему делать. Прежде чем приказать примкнуть штыки, выйти из городка и двинуться на Аринеру, он выстроил неполную сотню своих уцелевших людей и кратко изложил, чего ждет от них: атаки в лоб, по фронту, при поддержке нескольких танков-«чернышей», меж тем как слева их будут прикрывать марокканские стрелки, а на правом фланге – Балерский батальон. Националистам надлежит к вечеру выйти к реке – вот ради этого они и наступают сейчас. Необходимо сломить сопротивление защитников Аринеры и расчистить путь к Эбро.
Противотанковое орудие красных, все время стрелявшее слева, наконец замолкает. По счастью, его не пришлось брать в рукопашной, потому что от одного из последних выстрелов тяжелого миномета, прекратившего огонь, когда легионеры вплотную приблизились к вражеским позициям, его подкинуло в воздух – должно быть, мина угодила в ящики с боеприпасами – и перебросило через бруствер, как игрушку из папье-маше. Ураганный огонь из пулеметов ведут три оставшихся в строю танка – четвертый с пробоиной в боку окутан дымом, а из открытого люка свешивается труп кого-то из членов экипажа.
Пардейро оглядывает своих солдат – обросшие, грязные, они сжимают маузеры с примкнутыми штыками и медленно движутся вперед, прячась за танками или используя каждую, даже самую малую складку рельефа как укрытие от пуль. Они не спешат, не тратят сил попусту, не стреляют: время от времени останавливаются, припадают на колено, оглядываются по сторонам и снова идут вперед. Берегут патроны, чтобы выпустить их по врагу с ближней дистанции, прежде чем броситься в рукопашную. Среди них есть и те, кто уже десять дней не выходит из боя, – это остатки 3-й роты. Те, кто прибыл с подкреплением 4-й роты, – пять дней. По этой причине и двигаются они по-особенному – как солдаты, долго бывшие под огнем и дошедшие почти до предела своих сил: движения их чуть замедленны и словно машинальны, воспаленные глаза покраснели и блестят, зрачки превратились в черные точки.