– Это вы к чему?
– К тому, что это правда. Они убивали наших, наши убивали их… Они заслужили, чтобы к ним относились по-человечески.
– Представьтесь.
– Младший лейтенант Сантьяго Пардейро Тохо.
– Галисиец! По выговору слышно.
– Так точно.
– И давно вы здесь?
Пардейро приходится напрячь память. Он задумывается и с туповатой заминкой отвечает:
– С первого дня вроде бы.
– То есть десять дней.
– Да. Десять.
Капитан оглядывает человек тридцать легионеров, стоящих неподалеку. И произносит уже совсем иначе:
– Стало быть, эти люди…
– Бойцы 3-й и 4-й роты XIX бандеры. Ну, то, что от них осталось.
– И вы по-прежнему здесь?
– А где же нам еще быть?
Капитан молчит, не сводя с него взгляда сверху вниз. Потом небрежно роняет:
– Ладно, забирайте ваших пленных… Вы получили еще какие-нибудь приказы?
– Нет, насколько мне помнится, – качает головой Пардейро. – Новых, я имею в виду.
Капитан, уже повернувшийся было спиной, оборачивается:
– А старые какие были?
Пардейро показывает куда-то себе за спину:
– Взять Аринеру. И мы ее взяли.
– Аринера остается далеко позади.
– Да.
– И что же вы собираетесь делать?
– Я решил преследовать отступающих красных, чтобы не дать им перегруппироваться.
Капитан снова смотрит с любопытством. И удивленно:
– У нас, у стрелков, это называется «вцепиться в холку». Вы сами так решили?
– Я подумал, что атака в лоб поможет, если вы и Балерский батальон атакуете с флангов.
– В лоб, говорите?
– Да.
– Вот как…
Капитан продолжает обстоятельно рассматривать его. Потом окидывает быстрым взглядом легионеров и вновь переводит его на Пардейро.
– Можете оставаться здесь, лейтенант. Считайте, из уважения к вашим заслугам я вас от этого освободил. А сам пошел к реке.
Пардейро вздыхает:
– Благодарю. Мои люди…
Капитан взмахом руки останавливает его:
– Да уж вижу, на что похожи ваши люди. Вижу.
И, ничего не прибавив, поворачивается и уходит.
Пардейро провожает его взглядом, а потом закрывает глаза. Он даже не может сказать, что доволен, потому что так устал, что, кажется, может заснуть стоя. Но когда поднимает веки, видит перед собой капрала Лонжина, Лирио и Тонэта, которые глядят на него выжидательно. Глубоко вздыхает и только сейчас замечает, что по-прежнему сжимает пистолет – он совсем о нем забыл.
Левой рукой он открывает кобуру и очень медленно прячет оружие.
– Война окончена, – бормочет он. – По крайней мере, на сегодня.
Он бы заплакал, но на него смотрит Тонэт.
Гамбо Лагуна, мокрый и грязный, дрожит от холода. Но пистолет на боку, как и раньше. Майору дали одеяло, и он, набросив его на плечи, идет мимо тех, кто лежит или сидит на обочине дороги, ведущей к развалинам каменного строения на гребне горы. В отдалении с Вертисе-Кампы продолжает бить артиллерия, силясь сдержать франкистов, которые уже показались на другом берегу и стреляют в последних республиканцев, пытающихся переправиться через реку. Гремят орудийные выстрелы, на берегу рвутся снаряды, и облако черной сажи висит между столбами дыма от горящих сосняков.