— Попомни мои слова, когда-нибудь будешь жалеть, что не послушала моего совета. К нам уже поступили несколько гимназисток. Хочешь верь, хочешь нет, но конфеты они делают ничуть не лучше, чем я или кто-нибудь вроде меня. А сперва они были еще худшие разини, чем мы. Только мастер вокруг них увивается, будто они пахнут слаще… А все тот же конфетный запах. Если б ты поступила, он бы и тебя приметил, потому как у тебя голубые глаза и мягкие круглые ладошки. Мастер таких любит. На меня он больше и не смотрит — таких костлявых, как я, ни слышать, ни видеть не желает. А ты — молодая! Сколько тебе? Еще девятнадцати нет! Вот повеселилась бы, если б к нам пошла! А ты поступай, хоть ненадолго, тебя от этого не убудет, терять тебе нечего. А надоест или не понравится — просто не пойдешь больше, а я скажу, что заболела или конфетного запаха не выносишь, тошнит, душу воротит…
Прошел не один день, даже не одна неделя, прежде чем двоюродная сестра отказалась от своей дерзкой затеи заманить Ирму к себе на фабрику. Быть может, Ирма в конце концов и поддалась бы на уговоры, если бы Лонни не судачила так много о мастере и прочих мужчинах, об их «потешных» делах. Но теперь-то Ирма оставила мысль о фабрике и стала искать место, подобающее ее образованию.
И она тотчас заметила, что сотни, а может быть, даже тысячи подобных ей делают то же самое. Стаями бродят они в поисках работы, пишут заявления, обивают пороги всевозможных учреждений, предприятий и присутственных мест, дают объявления в газете и везде и всюду предлагают свои услуги, все ожидая и надеясь, пока не устают, не теряют всякую надежду и не начинают догадываться, что должностей, подобающих им, либо вовсе нет, либо их так немилосердно мало, что приходится по одному на десять желающих. Хоть ступай нанимайся нянькой, горничной или кухаркой, даже тут от тебя потребуют знания иностранного языка или рекомендации и протекции, что, мол, уже служила и кое-что умеешь делать.
У Ирмы не было никаких рекомендаций и аттестаций, только хороший от начала до конца аттестат зрелости, который она пускала в ход как козырь. Но вскоре ей пришлось убедиться, что ее козырь не производит желаемого действия или, напротив, действие его нежелательно. Встречались даже такие хозяйки, особенно среди домовладелиц, которые, взглянув на аттестат, говорили прямо:
— С вами, милая, я и связываться не стану: разве поручишь вам полы мыть и грязь скрести или тем более чистить закопченные жирные кастрюли?! Нет, мне нужна простая кухарка, работница, а не…
— Я хорошая работница, в деревне все лето в поле работала, работы я не боюсь, — пыталась оправдаться Ирма.