— Почему вы мне об этом письме ничего не говорили? Где оно? У вас?
— Его у меня нет, — упавшим голосом ответил Игорь. — Письмо украли.
— Украли? Кто? Зачем?!
Пришлось Игорю рассказать Лине о смерти бабушки, о беспорядке, который он застал в комнате, когда примчался по тревожному звонку из ЖЭКа, о пропаже письма, о поездке в деревню, неподалеку от которой, как утверждал безымянный автор, погиб при необычных обстоятельствах его дед. Лина сказала:
— Как замечательно, Игорь, что у вас в жизни есть такая большая цель — отыскать своего деда, героя войны…
— Да он не герой… Простой солдат.
— Молчите, молчите, не перебивайте меня… Они все были герои. И вы правильно делаете, что посвятили себя этим розыскам… Вот у меня был знакомый помреж Сапожков. Это такой тип! Все для себя, все для себя! Он даже поговорку придумал: «Уж если таскать каштаны из огня, то домой». Представляете?
— У нас в таксопарке есть такой тип… Мы зовем его Раковая душа, потому что он раков с пивом сильно уважает. Он говорит: «Рожденный брать не брать не может».
— Вот видите! Сколько их развелось. Я знаю, что вы не такой.
Она сидела перед ним светловолосая, загорелая, словно русалка, выбравшаяся из моря на сушу в обеденный перерыв, чтобы облегчить душу откровенным разговором…
___
Заводской гараж громко именовался автотранспортным цехом, но выглядел бедновато: двенадцать грузовых, шесть легковых — «Волги» и «Москвичи», два теплых бокса, одна смотровая яма, асфальтовый круг с дощатым навесом, где в основном и протекала вся жизнь коллектива.
Игорь подружился с Димой, высоким красивым парнем, которого, однако, отличала какая-то скованность, он мало говорил, медленно двигался, никогда не проявлял инициативы.
— Странный ты какой-то, Дима, — сказал ему вскоре после знакомства Игорь. — Ты же, кажется, недавно в армии отслужил. Боевым парнем должен быть.
Дима улыбнулся:
— А я комполка возил. Он от меня боевитости не требовал… Лишь бы машина в порядке была.
На этот счет комполка мог быть спокоен. Дима был просто неспособен что-либо делать плохо. На работу приходил первым, уходил последним. Игорь узнавал его по длинным ногам в ярко-синих кедах, торчащим из-под парткомовской «Волги», — он вечно что-то чинил, заменял, чистил.
Вот и сейчас, заметив его ноги в пузырящихся на коленях, потертых джинсах, Игорь остановился, сказал:
— Хватит тебе на земле валяться, радикулит заработаешь, профессиональную болезнь шоферов.
— Глушитель разболтался… Того и гляди, потеряю.
— Не потеряешь. Машина начнет стрелять, что твой танк.
— Ну, не доводить же до этого.