Петр Ипатьевич закрыл глаза, чтобы сохранить в целости возникшую перед его взором картину, и быстро зашагал в дом, к рабочему столу, посреди которого лежала подготовленная с вечера аккуратная стопка белой писчей бумаги.
Округлым каллиграфическим почерком он вывел название своего обзора «Трагедия в сквере». И подзаголовок: «Еще раз о собаках в городе».
…Он исписал уже пару листов, когда раздался звонок в дверь. Обрадовался. Это, должно быть, вернулась Зина. Новость о приезде сына выбила его из колеи, не терпелось поделиться ею с женой. Он предвидел, как вспыхнет и похорошеет ее лицо, какие приятные хлопоты начнутся в доме.
Однако то была не жена. В дверях стояла высокая златокудрая молодая женщина в белом халате. В руках у нее был чемоданчик.
— Квартира Беловежских?
Он обратил внимание, что одна пуговица на халате у женщины отсутствует. Чтобы полы халата не расходились больше, чем нужно, девушка скрепила их иголкой от шприца.
— Да… входите. — Петр Ипатьевич посторонился, пропуская медсестру. Однако сделал это недостаточно проворно. Входя, она задела его плечом. Это мягкое прикосновение привело его в страшное возбуждение. Он засуетился, забормотал: — Проходите… Вы ко мне? Должно быть, жена вызывала… У меня что-то с рукой.
Он быстро задрал широкий рукав халата, обнажив костлявую и белую старческую руку.
Медсестра вынула из карманчика бумажку, заглянула.
— Нет… здесь написано: «Гражданка Беловежская З. И.». З. И. — это ваша жена?
— Да… Зинаида Исаевна… Но зачем ей? — удивился он. — Она же здорова.
— Да, видно, не совсем, — сказала сестра. — Была бы здорова, таких уколов не прописали бы…
— А каких? — поинтересовался было Петр Ипатьевич, но в это время раздался шум поворачиваемого в замке ключа и на пороге появилась Зина.
— А, это ко мне… Я сейчас, Петя. Пройдемте туда.
Зина увлекла девушку за собой в спальню, оставив Петра Ипатьевича в одиночестве. Он стоял в передней с закатанным рукавом и испытывал сожаление, что медсестра пришла не к нему и он не ощутит прикосновения ее длинных и теплых пальцев. Эта девушка чем-то неуловимым напомнила ему другую медсестру, Раю Поликашину: много лет назад, на фронте, она делала ему перевязку — шальной осколок поразил мякоть руки.
Как ни ждали Петр Ипатьевич и его жена сына, ненаглядного Ромочку, как ни выглядывали из окон на пыльную улицу, а приезд его застал их врасплох. Под окнами хлопнула дверца, потом другая, раздался шум мужских голосов и почти одновременно — стук в дверь. На пороге стоял Роман Петрович. Вслед за ним вошел, смущенно улыбаясь, смуглый черноволосый парень. А сзади, на втором плане, виднелась светло-салатная «Волга» с шашечками и таксист в фуражке, копавшийся в моторе.