Вернулся ординарец из разведки один. Он сообщил: на шоссе наткнулись на немецкую штабную машину. Земляк струсил, пришлось ординарцу одному отбиваться от двоих немцев. Однако, проявив находчивость, он завладел офицерским планшетом и, отстреливаясь, отошел назад. По дороге земляк подорвался на мине, пришлось похоронить.
В доказательство своих слов предъявил личные документы земляка и офицерский планшет с картой. Впившись глазами в карту, Беловежский тотчас же определил, что она представляет несомненный интерес для высшего командования. Он забросал ординарца вопросами: долго ли вели наблюдение за шоссе, видели или нет других гитлеровцев помимо тех, что ехали в машине.
Ординарец отвечал:
— Да вы посудите, товарищ майор… Будут ли немцы посылать по шоссе штабную машину с важной картой без охраны, коли не заняли уже весь район?
Беловежский не мог не признать справедливость его слов. В избу вошел Ярцев. Беловежский сказал ему:
— Вот послушайте, как отличился ваш хваленый боец.
Выслушав сбивчивый рассказ заробевшего перед ним ординарца, Ярцев воскликнул:
— Вранье! Не верю ни одному слову! Лично направлюсь к шоссе и все выясню.
— Никуда вы не отправитесь, — жестко произнес майор. — Слушайте приказ: через час выступаем. В южном направлении.
— Но это же бессмысленно! Немцы не дураки. Они сейчас наверняка пытаются замкнуть кольцо. А для этого обходят нас с юга. Надо с боем пробиваться на север через шоссе.
— Но там же гитлеровцы!
— Они нам и нужны, — отвечал Ярцев. — Наша задача — уничтожать живую силу и технику противника.
— Я командир части и лучше вас знаю, в чем заключаются наши задачи!
— Но мы ведь даже не дождались разведгруппы, посланной в южном направлении! Как же можно выступать, не имея надежных разведданных?
— Вы же сами утверждали: промедление смерти подобно. Я уверен, что разведчики присоединятся к нам по дороге! Не позже чем утром…
Ярцев ушел на север, майор — на юг, его группа напоролась на танковую колонну противника, потеряв больше половины людей. Впоследствии при разбирательстве дела майору Беловежскому было поставлено в вину, что он, не дождавшись данных второй разведгруппы, пытался, действуя вслепую, осуществить прорыв и понес большие потери в личном составе. Припомнили и его слова: «Как же бороться, когда средств борьбы нет». Над ним возникла угроза военного трибунала.
Прощаясь с сыном, Петр Ипатьевич отвел его в сторону и, указав взглядом на Игоря, вполголоса произнес:
— Шофер — близкий человек. Он тебе лично предан? Это очень важно, сын, чтобы рядом находился человек, готовый за тебя броситься в огонь и в воду. У меня на фронте был ординарец… Ушлый парень. Чего только о нем ни говорили, а оказалось — надежный человек. Да ты его знаешь…