— Это замечательный приказ! Вы его поддержите, правда ведь? — Лева искательно заглядывал Хрупову в глаза. — Дело же не в деньгах. Хочется знать, чувствовать… Что твои усилия не проходят незамеченными… Что твоя работа нужна. Что она ценится. Это же не игра… это жизнь. Хочется верить, что не зря живешь.
— Успокойся. Тебе вредно волноваться, — сказал Хрупов. Встал, чтобы прервать разговор, прошелся по комнате, выглянул в коридор.
В углу, в темноте хлюпал носом старший сын Злотникова Тема. Взъерошенные, цвета соломы, волосы, раскрасневшиеся пухлые щеки, налитые слезами серые глаза.
— Ты что тут один делаешь?
— Не подходите ко мне! — дрожащим от волнения голосом ответил Тема. — Я плохой мальчик!
— Ты — плохой мальчик? Кто это тебе сказал такую глупость? — спросил Хрупов. Ответ поверг его в смущение:
— Мама! Со мной нельзя разговаривать!
— А что же ты такое натворил?
— Вася разорвал книжку, а я его за это стукнул по голове.
Хрупов осмыслил услышанное.
— Рвать книжки нехорошо. Но и бить младшего брата… это тоже, я тебе скажу, не дело.
Тема из темноты с любопытством следил за нитью рассуждений дяди Хрупова. А тот совсем запутался.
— Вот что давай сделаем, — предложил Хрупов. — Давай ручку, пойдем к маме и попросим прощения.
Немного поломавшись, Тема великодушно согласился. Они оба пошли на кухню и попросили у мамы Тани прощения.
— Мы больше не будем, — смеясь глазами, произнес Хрупов.
Таня понимающе улыбнулась:
— Кто старое помянет, тому глаз вон!
— Мам, а что значит «глаз вон»? — спросил Тема.
— Иди, иди отсюда, а то опять в угол поставлю.
Все вместе отправились в комнату пить чай. Снова зашел разговор о переменах на привольском заводе. На этот раз Беловежского принялась нахваливать Таня. Она устроила Тему в заводской детсад, ходила туда дважды в день — утром и вечером, и была теперь в курсе всего, что происходило на заводе. На территории появились палатки: здесь продаются мясные заказы, там овощи, а там цветы. Открылся павильон, где заказы принимают представители службы быта.
— Это правда, что на заводе появился парикмахер и любая женщина может к нему утром записаться и ее вызовут с рабочего места, когда придет очередь? — спросила Таня.
— Правда, — буркнул Хрупов. — На днях встретил в заводоуправлении одну свою знакомую, а у нее на голове вавилонская башня. А с вечера ничего не было.
— Это замечательно! — хлопнула в ладони Таня. — Ведь если женщине надо сделать к вечеру прическу, она все равно отпросится с работы, отправится в город, потеряет несколько часов в очереди. А тут — полчаса, и готово. Каждая с удовольствием отработает эти полчаса в другой день.