— Не хочу, чтоб он был цыганом. Мой Игорек — француз. Гасконец, как д’Артаньян. Я в кино видела. Вылитый гасконец!
Упоминание о французе портит Игорю настроение. «Не знаю, с Атлантиды ты или нет, — думает он, — но, похоже, мы с тобой с разных планет». Вслух он говорит:
— Бог с ней, с Атлантидой. Ты, Юлька, вот что лучше скажи, к экзаменам скоро будешь готовиться?
У Юли мгновенно мрачнеет лицо. Она отворачивается.
— Ты что надулась?
— Ничего, — резко говорит она и выходит из кухни.
— Не поступит она ни в какой институт, — со вздохом говорит Бабуля. — У нее голова другим забита.
— Тогда пусть идет работать, — резко говорит Игорь.
Когда через месяц Юля торжественно сообщила мужу, что у них будет ребенок, у него вырвалось:
— Все понятно. Ты нарочно это сделала! Чтобы не учиться и не работать.
Юлькины глаза наполнились слезами. Она долго и пристально смотрела на него, потом отвернулась.
— Ладно, ладно. Извини… Я неудачно пошутил, — сказал Игорь. — Иди, я тебя поцелую.
Но Юля от его ласки уклонилась.
Эта сцена произошла на глазах у Бабули.
— Больно, Игорь, строг ты с ней, — сказала она внуку, когда они остались наедине. — Чуть что — фыр, фыр — и в разные стороны. Разве муж с женой так жить должны?
Игорь хмуро ответил:
— Тебе, Бабуля, хорошо говорить… Вы со своим Ванечкой душа в душу жили. А мы иногда друг друга не понимаем, словно на разных языках говорим.
Бабуля села на диван, локоть положила на боковину, в задумчивости подперла рукой лицо.
— Вот ты говоришь: вы душа в душу жили… А знаешь откуда?
Игорь удивился:
— Да разве не так? Ты сама сколько раз говорила…
— Говорила. Мы как поженились, дело на лад пошло, крепко друг за дружку держались. А до того чего только не было! Подумать только, а я ведь было не ушла от него… от Ванечки. От счастья своего сама убежать хотела.
— Как же это случилось, Бабуля?
— После пожара, это когда наш будущий дом вспыхнул и в одночасье сгорел, в обугленные головешки превратился, Ванечку вызвал наш милиционер Сухов. Не знаю, о чем они там гутарили, однако Ванечка после этого к нему зачастил. Я как-то сказала ему: «Что, поджигателя хочешь поймать? Так его и ловить нечего — это Рыжка. Не хотел, чтобы мы с тобой поженились и в доме том жили на виду у всех. У него, у Рыжки, злоба от любви произошла. Вишь, злоба какая, знать, и любовь немалая». Не скрою, хотелось мне таким разговором Ванечку раззадорить, мол, вон, погляди, как твою невестушку любят. На преступление идут! Однако Ванечка не поддался. «Не пойманный, — говорит, — не вор. А не поймали потому, что милиция плохо работает, Сухов один что может? А ничего. Недаром говорится, один в поле не воин». — «А двое вас будет, — всех переловите?» — спрашиваю. «Сегодня двое, завтра четверо. У закона много помощников должно быть. Больше, чем у беззакония». А через полгода Ваня приходит ко мне и сообщает, что Сухов посылает его учиться в школу милиционеров, аж в самую Москву. Не хотелось мне с Ваней расставаться, однако я отговаривать его не стала. Думаю, уедет Ваня в Москву, зацепится там и меня заберет. Мне, честно говоря, хотелось мир посмотреть да себя показать, тем более что здесь, в селе, все одно жить нам с Ваней негде.